— Ты его укусила, зачем?

— Он воняет. Я кто ему, шлюха? Сказала же, сделай и вали, а он, видите ли, любви и ласки захотел.

— Встань, повернись, — сказал Николай.

Он это делал почти каждый день, Ирина молча поднялась с кровати, подошла к столику и, облокотившись на него, задрала подол платья. За спиной Ирина услышала, как расстегнулась молния на брюках, а после щелчок резинки. «Он что, носит их в своей кобуре как запасную обойму?» — подумала Ирина и чуть пошире расставила ноги.

Николай закончил рабочий день, хотя трудно сказать, во сколько он начинается и уж тем более во сколько заканчивается. В последнее время все не так. Карпов, его босс, не то что нервничал, он готов был объявить войну каждому, кто хоть что-то скажет ему не так. Всему виной — крах его империи, которую, как говорили, он сколотил еще при Ельцине. Этот период Николай помнил хорошо, вместе учился с Андреем, именно к нему он сейчас и направлялся. Времена были смешные, сперва часами выступал Горбатый, так в народе называли Горбачева. Отец Николая сидел перед телевизором и чуть ли не конспектировал его бред. Да, именно бред, Горбатый верил в социализм и, наверное, из лучших побуждений хотел дать право на самостоятельность республикам. Но все обернулось против старшего брата, так все говорили про Россию. Ее обвинили в оккупации, где-то вспыхнула война, один барон пошел против другого. Николай как раз поступил в Московскую государственную академию ветеринарной медицины и биотехнологии им. К.И. Скрябина, вся жизнь была впереди. Но Горбатого свергли, на его место пришел Ельцин, старый партийный работник, что привык выполнять приказы. А в стране уже никто не хотел делать это, даже армия не знала кому подчиняться. Странно, что в тот момент страна не развалилась, а ведь могла. Но экономика не устояла. Николаю нравился социалистический строй, его мать получила бесплатно квартиру, он каждый год ездил в пионерский лагерь, санатории. А на одну самую маленькую зарплату можно было слетать до Сочи и обратно, да еще с неделю пожить у моря. Все бы ничего в этом социализме, но была одна брешь, это ширпотреб. Да, именно ширпотреб, этого людям не хватало, и теперь при Ельцине люди готовы за жвачку, штаны и трусы продать душу.

— С тобой все в порядке? — открыв дверь, спросил Андрей.

— Неделька тяжелая.

— Я тебе пива принес, будешь?

— Конечно же буду, заходи.

Они вместе учились на ветеринаров, но оба работали кто где. Николай первое время летал, как и многие, в Турцию, вез все: от карандашей и губной помады до шуб, которые в Сибири никого не грели. А потом его школьный друг Артур через семейные каналы пристроил его к Карпову. Вот с тех пор у него на побегушках, сделай то, сделай се. Экономика Карпова трещала по швам, Николай не знал всех тонкостей его бизнеса, но видел лицо босса: он не улыбался, его глаза стали злыми.

— Чего не зашел на прошлой неделе, я был дома.

— Пришлось уехать. У тебя все нормально? Как кризис? Сейчас только об этом и говорят.

— Кризис в головах людей. Что людям всегда надо? Правильно — еда. И не важно кризис или нет, есть хочется.

— Ты прав.

Николай был в курсе, Андрей в свое время сделал небольшое предприятие, как раз в то время, когда в Россию хлынули «ножки Буша». Отечественная курица была либо тощая и синяя, словно ее не кормили, либо наоборот жирная. А «ножки Буша» как под копирку, все одинаковые, словно с рекламного плаката. Птицефабрики стали разоряться, Андрей подсуетился и уже через год поставил первую партию на продажу. Дела шли не очень, но, как говорят, худо без добра не бывает, на «ножки Буша» наложили запрет. Много гадости американцы впихивали в своих курочек, россельхознадзор запретил их ввоз, вот тогда дела у Андрея пошли в гору.

— Значит, ты не в прогаре? — поинтересовался Николай, запихивая банки с пивом в холодильник.

— Горю, но не так сильно, как другие, а у тебя как?

— Пока держусь, босс только злится, вчера с утра уехал в банк и только к вечеру вернулся.

— Да, сейчас курс пошел кверху.

— Как? Он же ниже 23, — удивился Николай.

— Был. Не следим за новостями? Уже 27 и растет.

— Да…

Николай не любил говорить о своих делах, это мало кому понравится, гордиться нечем было. У Андрея все было просто, его родители жили и работали на севере. Когда при Ельцине всю страну обворовывали, родители продолжали работать и получать приличную по тем временам зарплату. Именно тогда они купили Андрею, пусть маленькую, но свою квартиру, высылали ему деньги. Андрей не скупился, как мог помогал финансово Николаю, за что он сильно ему благодарен и считает, что обязан заплатить добром за добро.

— Ты встречался с ней?

— Да, но как-то разговор не сложился. Он ведь козел, неужели Марина не видит этого. Я ведь готов ради нее на все, а она.

Это была старая песня. Приходя в гости к Андрею, Николай выслушивал его жалобы относительно Марины. Похоже они друг друга любили, но это было уже давно, а он все еще по ней сох. Что там произошло, Николай так толком и не разобрался. Андрей прыгал от версии к версии, то она его бросила, то он обиделся, то Виктор впутался, это ее парень, а после она вышла за него замуж. То Марина опять с ним встречалась, но в это Николай уже не верил. Андрей был умным парнем, но нытиком и злопамятным.

— Брось это дело. Хочешь, познакомлю с девчонкой? Ну не навсегда, она провинилась и теперь отрабатывает.

— Зачем мне это надо. Я бы ему шею свернул, взял и запудрил Марине мозги, вижу его словно под микроскопом. Он пустышка, он…

Николай слушал. А что оставалось делать. Еще полчаса и Андрей, выговорившись, успокоится, вот тогда и можно поговорить. А пока он сидел, откинувшись на спинку дивана и вытянув ноги, попивал свое пиво.

Порой Андрей сам терялся, любит он Марину или уже ненавидит за то, что она с другим. Да, это было ее право, ее выбор, но обида осталась и, как он сам себе признавал, в его душе огромная черная дыра. Андрей не выдержал и позвонил мужу Марины, они встретились в парке, долго молчали, а потом Андрея понесло. Ведь хотел как лучше, а повел себя как девчонка.

— Зачем ты вообще пошел? — в этот раз его упрекал Николай. — Ты сам-то подумал, что делаешь? Она замужем, она с ним, что лезешь!

— Не знаю, но я ведь ее люблю.

— Вот и люби, но отстань от нее. Ой, допрыгаешься, ой, попадет тебе. Ты хуже банного листа.

— Но ведь я…

— Забудь ее и точка.

— Не могу.

После той встречи Виктор долго не мог прийти в себя, ему казалось, что Марина предала его. Что ее бывшая любовь вернулась, и теперь Андрей хотел не то договориться с ним, не то намекал, что уже встречается с его женой. Виктор ревновал, это не впервой. Ревность медленно проникает в твое сознание, ты даже не понимаешь, что с тобой происходит, и вот ты отравлен. Стоит Марине посмотреть в сторону, как Виктор смотрит в том же направлении, стоит ей надеть блузку, и уже мысли: а зачем? В ревности есть плюс: ревнует, значит любит, так говорила его мама. Но сама Марина не ревновала, это он стал медленно сходить с ума. Виктор боялся потерять свою вещь, да, именно вещь, а не жену. И это ему стало нравиться, это как наркотик, хочется еще и еще. Виктор ее провоцировал, то обнимет, то чмокнет, то шлепнет в кафе по попке, когда они с друзьями. Марина делала вид, что не замечает, и позволяла это мужу.