и связанных с ними принципов литературной грамотности, отстраняемой в пользу умения пользоваться кнопками телевизоров, компьютеров и мобильников. Чрезмерное увлечение экранно-кнопочной грамотностью в ущерб книжной, присущее юной аудитории, вызывает среди коммуникативистов беспокойство из-за негативного воздействия этой тенденции не только на менталитет киберфанатов, но и на их физическое здоровье. Тревогу у родителей вызывает и само пристрастие к «сетевому индивидуализму» [13], отчуждающему детей от семьи и общества и создающему риски влияния на них различных «манипуляторов сознания», способных распространять идеи насилия, порнографии и разного рода вариантов экстремизма.

Полемику с Маклюэном ведут и те коммуникативисты, которые в отличие от него более глубоко стараются проникнуть в социальную сущность последствий возрастающего влияния новых коммуникационных технологий на экономику и другие сферы жизни в условиях, когда «глобальные цифровые сети капиталистической организации вступают в постиндустриальную фазу виртуальности и почти чистых электронных коммуникаций»[14]. Все это способствует радикальным изменениям «в управлении обществом как во времени, так и в пространстве»[15].

Тезис Маклюэна «средство и есть сообщение» в этой концепции не забывается, но переосмысляется для понимания сути нового статуса информационного бизнеса, образующегося благодаря «переходу от заземленных бумажных форм в конкретных институтах к изменчивым и мобильным формам электронных битов». Это превращение называется «пространственно-временной компрессией» с гибкими моделями «деинститутионализации» прежних форм капиталистического производства путем погружения их в цифровые сети коммуникационных инфоструктур, которые являются «не только орудиями бизнеса. Они становятся его главным организующим принципом»[16] и претендуют на «осевую роль глобализируемой постиндустриальной экономики» и «нового мирового экономического порядка»[17]. Люди при этом «фрагментируются не только в пространстве, но и во времени»[18]. В их жизни возникают «локальная фрагментация, социальная изоляция и пассивность»[19].

Интересная полемика с идеями Маклюэна относительно гибели печатной культуры содержится в книге Джея Дэвида Болтера и Ричарда Грузина «Ремедиация. Осмысление новых медиа». Модифицируя концепции канадского культуролога, авторы книги употребляют термин «ремедиация» (remediation) для обозначения процесса постоянного обновления медиа в зависимости от меняющихся требований времени. В этом термине объединяются коннотационные связи, с одной стороны, со словом remedy, означающим лекарственное средство или способ исправления, улучшения чего-то, а с другой стороны, со словами media и mediation, употребляющимися для определения средств информации и их распространения в обществе. Если принять во внимание все эти толкования, то слово remediation можно употреблять для обозначения повторного действия медиации при создании и применении новых (или откорректированных) средств распространения информации в новых условиях и новых формах.

Переосмысляя с помощью своей теории ремедиации постулаты Маклюэна, авторы книги утверждают, что история медийных процессов демонстрирует, каким образом средства информации ремоделируют своих предшественников и современников. В итоге «медийные технологии создают сети или гибриды, которые можно определять с помощью физических, социальных, эстетических и экономических терминов»[20]. При этом можно сказать, что «медиатехнологии являются посредниками в нашей культуре, не впадая в западню технологического детерминизма… Они возникли из глубины культурных контекстов и преобразуют другие медиа, внедренные в те же самые или сходные контексты»[21]. Совершая это, они делают то, что мы характеризуем как «акты ремедиации»[22]. Каждый акт этого процесса зависит от других медиа, которые могут репродуцировать и замещать друг друга. И так как «медиации являются одновременно и реальными, и медиациями реальности, ремедиация может также трактоваться как процесс реформирования реальности»[23]. А «средство это и есть то, что связано с ремедиацией (medium is that which remediates)»[24].

Прошло полвека с тех пор, когда культурологи разных стран начали с интересом обращаться к сенсационным прогнозам Маклюэна. И по сей день они полемически обсуждаются, хотя в медиасфере XXI в. складывается ситуация, полностью не подтверждающая предсказания канадского профессора. Книги, журналы и газеты не становятся жертвами электронного «циклопизма» и продолжают сосуществовать не только вместе с радио и телевидением, но и с Интернетом и мобильной телефонией. Значит ли это, что теоретические постулаты Маклюэна теряют для коммуникативистики актуальность? Ответ на такой вопрос не должен быть категорически однозначным. Идеи Маклюэна не следует фетишизировать, как не следует отрицать присущий им полемический пафос, вдохновляющий на поиски новых подходов к изучению технологических факторов наряду с анализом экономических, политических и социально-культурных причин и условий ремедиации и развития медийных процессов на разных этапах их истории. Такие поиски в современной коммуникативистике ведутся постоянно, а результаты их сообщаются на многих конференциях и страницах научных изданий.

Одним из примеров может служить специальный выпуск международного журнала коммуникативистов «Газетт», посвященный проблемам влияния Интернета на европейские газеты. Выделялись два аспекта влияния – на публичную сферу, приобщающую граждан к общедоступным формам получения информации в Интернете, и на традиционные медиа, вынужденные приспосабливаться к новой конкурентной ситуации. В предисловии отмечается, что авторы опубликованных статей, несмотря на присущие им «различные теоретические и географические перспективы», обусловленные особенностями разных стран, помогают понять, «каким же образом Интернет меняет способ обеспечения новостями и информацией и как это вносит вклад в интерактивные возможности дебатов»[25].

Исследователи отмечают, что особенности конкурентных отношений между бумажными газетами и Интернетом проявляются в изменениях традиционных функций издателей печатной продукции. Если раньше они выполняли роль посредников между создателями контента, рекламодателями и аудиторией, то Интернет предлагает большую самостоятельность пользователям получаемой информации. С одной стороны, это угрожает снижением доходов для издателей газет, а с другой – побуждает их в целях укрепления своего статуса на информационном рынке искать выгодные контакты с Интернетом. Стремясь к снижению своих издательских расходов, они начинают шире использовать различные нужные им электронные службы с функциями рекламы, почты, архивов, консультаций и, не ограничиваясь этим, учреждают собственные вебсайты в надежде на расширение аудитории и сохранение выгодных позиций на информационном поле деятельности. Печатная культура не исчезает, но конкуренция и в ней развертывается по разным направлениям – горизонтальным и вертикальным, а соперниками для печати становятся не только новые электронные медиа, но и их пользователи, претендующие на роль самостоятельных распространителей информации, не нуждающихся в услугах профессиональных посредников – журналистов и редакторов, участвующих в издании печатной продукции. Тенденция такого рода получила название «дисинтермедиации» (отказ от посредничества) и вызвала новые проблемы в сфере медиабизнеса из-за усиливающихся в ней процессов как конкуренции, так и конвергенции между традиционными и нетрадиционными медиа.

Эти, как и многие другие новации, раскрываемые в работах коммуникативистов, представляющих разные страны мира, объединяют их стремлением учитывать роль техно-структурных факторов не только в Интернете и мобильной телефонии, но и при модификации традиционных медиа, что вызывает в памяти постулат Маклюэна «средство и есть сообщение». Однако конкретные результаты исследований не поддерживают принципы