он. Переждал с минуту, затем с предельной осторожностью, повернулся на сиденье, сел. Рана пульсировала болью. Превозмогая ее, Андрей дотянулся до аптечки, нашел жаропонижающее. Выковырял на ладонь две «парацетамолины», взглядом нашел воду. Початая бутылка «кисловодской» стояла в кармашке боковой двери: «Не достану».

Андрей посмотрел на Максима. Мальчик спал безмятежным сном. Вылитый херувим. Мужчина ухватился за спинку водительского сиденья, потянул себя вперед, не получилось. Попробовал встать рывком. Раскаленный прут проткнул до кишок. В глазах потемнело. Андрей упал в щель между сиденьями, скорчился, застонал, заскрипел зубами. Таблетки выпали из ладони, раскатились по полу.

— Пап, ты чего? — сверху послышался хриплый со сна детский голос.

— А-а-а, — простонал Андрей, не в силах выговорить ни слова.

— Пап, пап, — Максим вскочил, — тебе больно? Как тебе помочь? — он скинул одеяло и стоял, упираясь головой в крышу.

— Ща, — выдавил Андрей, поднял ладонь в жесте, чтобы его не беспокоили.

Долгих три минуты он приходил в чувства и собирался с силами. Все это время мальчик стоял неподвижно и с тревогой наблюдал за отцом, стараясь представить его боль.

Андре удалось снова лечь. Максим подобрал с пола таблетки и подал бутылку с водой.

— Пап, — тихо заговорил мальчик спустя некоторое время, — здесь недалеко, из скалы ручей льется. Я сходил, набрал в пустые бутылки воды. Кажется, она лечебная. У нее привкус соленый.

— Что? — Андрей повернулся к сыну.

— Там, — Максим пальцем указывал вдоль накренившейся скалы, — вода из горы льется.

Андрей приподнялся на локтях, взглянул в том направлении. Поначалу ничего не увидел, кроме серого камня, но присмотревшись, заметил отблески и мельтешение. Оно начиналось примерно в метре над землей и терялось в каменной россыпи.

— Хочешь попробовать? — Максим протянул отцу полную двухлитровую бутылку.

Андрей сделал осторожный глоток. Вода оказалась холодной до ломоты в зубах и солоноватой.

— Да-а, — мужчина одобрительно покачал головой, — кажется, лечебная, — сделал еще несколько глотков.

— Я так и знал, — мальчик улыбался, довольный своей полезностью, — все пустые бутылки наполнил.

— Хорошо, — отец вернул сыну бутылку, лег, закрыл глаза.

В дреме прошло два часа, а Андрей все не находил сил сесть за руль и ехать дальше. От холода их носы и щеки покраснели, а стекла покрылись испариной.

Максим перекусил без аппетита, мужчина вовсе отказался от еды. Андрей понимал, что надо ехать, искать врача, иначе инфекция его доконает. Но все оттягивал этот момент. Думал: «Таблетки выпил, скоро полегчает, тогда и поеду». Но легче не становилось.

Сорваться с места его подвигло другое.

— Пап, смотри, — голос сына заставил мужчину открыть глаза.

Мальчик показывал пальцем через лобовое стекло вперед и вверх. Спустя несколько секунд за первым снежным обвалом, последовал второй и ближе, а за ним скоро и третий. Кто-то шел по краю скалы в их сторону. Андрей прикинул и понял, что сверху УАЗ видно.

Скрюченный, он вылез на камни, не разгибаясь, припадая на правую ногу, обошел машину, забрался на водительское сиденье, не закрывая двери, воткнул первую передачу, повернул ключ в замке зажигания. Натужно загудел стартер, машина тронулась. Андрей вслушивался в работу агрегата и понимал, что убивает его, к тому же разряжает аккумуляторную батарею, но выбора не было. На электрической тяге рывками проехали метра два и остановились вплотную к скале.

Сидели неподвижно, смотрели на осыпающийся снег, вслушивались через открытые двери к звукам снаружи. Сугроб упал совсем близко. До слуха донеслись приглушенные голоса. Разговаривали двое мужчин на карачаево-балкарском. Один, вероятно, пожилой общался гортанным, немного сиплым голосом. В основном излагал более молодой, грубый и громкий голос.

Ходоки не таились, из чего Андрей понял, машину не заметили. Он вслушивался, повернувшись ухом к открытой двери. Глаза скосил вправо и смотрел вдоль скалы. Широкое, более-менее ровное дно пересохшей речушки между нависающим слева каменным массивом и крутым горным склоном справа тянулось на сто-сто пятьдесят метров вперед, затем сворачивало за выступ. Что за ним неизвестно.

Голоса уже звучали прямо над ними, комок снега упал на крышу. Разговор смолк. Мысли Андрея вспорхнули испуганными синицами и вылетели из головы. В воцарившейся тишине зазвенело в ушах.

Прошла вечность, прежде чем вновь раздались голоса и уже в стороне, Максим шумно выдохнул:

— Фу-у-у. Ушли.

— Тихо, — отец продолжал вслушиваться. Пошевелился спустя минуту, — да, кажется, ушли. Но ушли, туда, где скала спускается к дороге. А если пойдут сюда? Вот к этому роднику? — пальцем указал на ручей из скалы. Давай-ка, дружище, свалим, пока не поздно. Сам видишь, я не боец.

— Я могу из ружья в них стрельнуть, — с готовностью заявил Максим.

Мужчина повернулся, долгим взглядом посмотрел на сына.

— Что? — мальчик робко и сконфуженно улыбнулся, — я уже там…, - кивнул в сторону дороги, — в дядьку бородатого стрелял.

— Ничего, — Андрей отвернулся к окну, задумался: «Шли, скорее всего, к ручью, больше здесь делать нечего — кругом снежная голь. Спуск недалеко, наверное, уже сюда направляются». Решительно повернул ключ в замке зажигания. Мотор схватился не так бодро, как с полностью заряженной батареи, но и не на издыхание. Мужчина захлопнул дверь, кинул сыну:

— Закрывай дверь, едем, — тронул УАЗ с места. Он не газовал, не пускал машину наутек, а, не спеша, катил по каменистой рыхли. На камнях трясло, в багажнике звякал инструмент, в канистре плескался бензин. Картинка в зеркалах прыгала и не позволяла себя разглядеть.

Чем ближе подъезжали к выступу, тем сильнее колотилось сердце Андрея: «Только не тупик, только не тупик». Скальная складка постепенно сдвинулась влево, и они увидели продолжение русла. Радость закончилась через двести метров у каменного завала.

— Черт, — прошептал Андрей.

А что ему оставалось делать? В голове спешно складывался план — подъедет к завалу, УАЗ спрячет за выступом, Макса оставит в машине, сам с ружьем будет ждать появление гостей. Подпустит поближе, после чего… Хотя нет, подпустит поближе — правильно, но стрелять сразу не станет, спросит, кто такие и что надо, затем потребует, чтобы уходили. Если откажутся или начнут артачиться, вот тогда выстрелит. «Убивать? Что-то, как-то, — Андрей поморщился от своих мыслей, — сперва в воздух. А если у них пухи? Они же хрен с два отдадут. Отпустить с оружием, чтобы потом устроили засаду и забрали УАЗ? Все же попробую сперва разоружить».

Он остановил машину перед грудой камней. Превозмогая боль, согнувшись, прижимая локоть к правому боку, вылез из кабины, подошел к завалу. Из-под осыпи вытекал широкий ручей, сворачивал к горному склону и метра через два нырял под снег. Посмотрел, что за преградой. Вполне проходимая лощина тянулась вдоль скалы. Андрей проковылял к дальнему краю осыпавшейся породы. В этом месте была