— Значит, и моя кожа уже не такаячувствительная! — задумчиво проговорила я, подняв глаза на Влада. — Явот спокойно катаюсь голой по снегу! Конечно, он немного жжет, но это дажеприятно.

— Вот-вот! — закивал Влад. — Обэтом и речь! Думаю, скоро ты научишься отслеживать реакции своего организма,приспособишься к ним и будешь использовать с умом.

— И еще… — начала я и осеклась.

Влад с любопытством посмотрел на меня. Но я незнала, стоит ли говорить об этом.

— Что, котеночек? — ласково спросилон. — У тебя сейчас такое лицо! Я просто не знаю, что и думать! О чем тыхотела поговорить? Ну? У нас не должно быть секретов друг от друга!

— Не должно! — согласилась я.

И снова замолчала.

— Как думаешь, отчего наши браки такиепрочные? — спросил Влад после паузы. — Просто мы с детства приученыне держать камня за пазухой, и если возникает что-то неприятное в семье, тоникто не будет ходить и молчать, все выскажутся прямо обо всем. Мы открыты…всегда. Так что говори!

— Понимаешь… — начала я, но мнестало стыдно. Однако я взяла себя в руки и продолжила: — Я о сексе…

— Что-то не так? — удивился Влад иобнял меня. — Но мне, наоборот, показалось, что после обряда ты сталанамного более раскрепощенной.

— То-то и оно! — прошептала я, прячазапылавшее лицо у него на груди. — Я сама не знаю, что со мной. Как толькоя окончательно стала рысью, в меня словно бес вселился! Я изнываю от желания!Мне кажется, я могу заниматься этим сутки напролет. Но ведь это же ненормально!

— Ты сейчас рысь, — с улыбкойответил Влад. — И мы все такие! Наши чувства, наша страсть всегдапреувеличены. Видимо, поэтому мы кажемся такими притягательными… людям. Но иони сводят нас с ума. Это что-то на генетическом уровне! Помню, как я с умасходил, когда влюбился в тебя, как искал повсюду!

— Значит, сейчас, когда я уже не обычнаядевушка, а такая же рысь, как и ты, твое чувство ослабело? — испуганнопредположила я.

— Глупости! — засмеялся Влад. —Я люблю тебя! И это навсегда. Можешь не сомневаться! А вот ты смотри, непотеряй голову из-за какого-нибудь юноши! Без привычки, знаешь…

— Прекрати! — оборвала я его иприпала к губам.

Влад ответил пылко. Мы начали целоваться, язадыхалась, теряя голову. Но решила взять себя в руки и научитьсяконтролировать свою ненормальную страсть. Я отстранилась и встала. Владнепонимающе смотрел на меня.

— Мы хотели пойти погулять, —напомнила я, поправляя растрепавшиеся волосы.

— Но… — начал он.

— Гулять! — строго сказала я.

И Влад послушался.

Выйдя на улицу, я прищурилась на вставшеесолнце. Его лучи золотили мои ресницы, и мне нравилось смотреть на эти радужныелучики. Да и вообще весь окружающий мир казался необычайно прекрасным. Я как-топо-другому увидела и снежные шапки на крышах, деревьях и кустах, и прозрачноеголубое небо, и сияющий, пронизанный золотыми лучами воздух и… Влада. Мнеказалось, что сильнее, чем я, любить нельзя. Но сейчас у меня словно появилоськакое-то другое зрение. Я смотрела на любимого и думала, что нет на свете болеесовершенной красоты, мое сердце ныло от нежности, тело горело от желания, ябуквально изнемогала от любви. Она заполонила меня, овладела мной, и ни о чемдругом я уже думать не могла. Это было трудноуправляемое чувство, оно кружилоголову, делало меня слабой, заставляло держаться как можно ближе к любимому, алучше слиться с ним в одно целое… немедленно…

— Лиля! — тихо позвал Влад.

Я очнулась и открыла прищуренные глаза. Онулыбался. Его прозрачные глаза, наполненные солнечным светом, сияли.

— Может, вернемся в дом? — прошепталон, целуя меня. — У тебя сейчас такое лицо!

— Не знаю, что со мной! — ответила яи смутилась от нескромных мыслей.

— Я знаю! — засмеялся он. — Иочень хорошо тебя понимаю! И тоже хочу быть только с тобой!

— Ты читаешь мои мысли! — улыбнуласья. — Но ведь мы хотели погулять, — я решила быть последовательной.

— Тогда пошли! — сказал Влад, крепкоухватил меня за руку и повел со двора.

Все встречающиеся нам славы ласковоздоровались, я видела, что они искренне рады всему произошедшему, безоговорочноприняли меня и считают своей.

— Знаешь, даже волосы хочется покрасить врусый, — заметила я, когда мы поздоровались с очередной односельчанкойВлада. — А то странно…

— Ерунда! — улыбнулся он.

Но я и правда вдруг ощутила сильное желаниестать русоволосой и светлоглазой. Именно такими были все славы. А мои волосыимели темно-каштановый цвет, глаза были карими, и я очень отличалась этим отостальных рысей. К тому же подсознательно мне было неприятно, что и погибшаяЗлата имела черный цвет волос. Но она не была славом. Хотя никто об этом всееще не подозревал. Ее историю знали только посвященные — Влад с братьями, ихсоседка Велеслава и ее друг оборотень-лис по имени Тин. Черные волосы былиприметой истребленных еще в давние времена опаснейших оборотней Черных рысей.Как выяснилось, Злата была именно черной.

— Странно, что ее так звали, —невольно проговорила я.

— Ты о чем? — удивился Влад, и яприкусила язык.

Не хотелось в этот сияющий ясный деньвспоминать о плохом. Но Влад повернулся ко мне и глубоко заглянул в глаза.

— Котенок, — ласково сказалон, — мы же договорились, никаких секретов друг от друга! Если тебя что-тотревожит, лучше сразу обсудить! Иначе постепенно все эти недомолвки, намеки,недосказанности, тайные мысли накопятся. И это может затемнить наши отношения,нарушить гармонию. Поверь мне на слово! Лучше все сразу обсуждать! Итак?

— Я думаю о… Злате, — тихо ответилая. — Хотя это происходит помимо моей воли.

— И что ты о ней думаешь? — уточнилВлад.

Его лицо приняло замкнутое выражение. Явидела, насколько ему неприятны мои слова. Но он сам сказал, что лучше всесразу выяснять до конца.

— Все так странно, — продолжилая. — Даже имя. Разве у вас есть такое имя — Златослава?

Влад стряхнул снег с завалинки и уселся нанее. Я остановилась напротив.

— Ты правильно подметила, — задумчивопроговорил он. — Все наши имена заканчиваются на «слав» или «слава» Помню,что даже хранитель удивлялся такому имени, как Златослава. Ведь мы поопределению не можем славить золото. Все наши имена прославляют совсем другое.Ярослава — слава Яриле, то есть Солнцу, Ветрослав — слава Ветру, Духослав…

— Слава Духу, — продолжила я.

— Именно! — кивнул он. — Ивдруг такое странное имя — Златослава. Как ты знаешь, Злата и ее приемная матьпоявились в селении невесть откуда. Но мы доброжелательны к своим и приняли их.Злата была тогда совсем крошкой. Старейшины выделили им свободный дом. Но япомню, что как-то Венцеслав возмущался «этими новыми именами» и говорил, чтотаким образом нарушаются традиции племени. Он тогда решил, что Златослава —новообразованное имя.