сбило машиной. Ну, это я, конечно, молодец! По сторонам, вообще-то, смотреть надо, а не голосовушки записывать.

Так, ладно! Что мы знаем о переселении в другие миры? Исходя из всех романов, что я прочитала, вывод напрашивается один — переселение в другой мир в чужое тело происходит в случае одномоментной смерти двух людей, либо чем-то похожих друг на друга, либо абсолютно разных. Исходя из того, что я уже успела узнать о бывшей хозяйке своего нового тела, дамой она была явно не самой адекватной и судя по реакции рычуна, он ее не особо то жаловал. Скорее всего, под его начало она попала по блату. А вот с лекарем у него, наоборот, скорее приятельские отношения: в лазарет зашел с ноги, обращается на «ты», никак не отреагировал на явный подкол со стороны лекаря. А это значит, что у этого парня можно будет выведать хоть какую-нибудь информацию.

“Господи, Настя, как же хорошо, когда мозг начинает работать”,— с облегчением подумала я про себя.

Вот только остался один вопрос: чем же мы с этой дамочкой похожи?

— Франческа, вы меня слышите? — профессор Хейнрот щелкал пальцами у меня перед глазами, видимо я зависла в своих рассуждениях и не заметила, как лекарь производил вокруг меня какие-то манипуляции.

— Да, конечно, профессор, — отмерла я. — Со мной все в порядке?

— На данный момент, сложно сказать однозначно, — мужчина озадаченно почесал затылок. — Видимых физических повреждений у вас нет, что, несомненно, хорошо. С ментальным фоном тоже все в порядке, что, на самом деле, немного странно, учитывая обстоятельства произошедшего…

— Почему? — спросила я быстрее, чем осознала, что эта дамочка должна была знать, почему.

Лекарь почти смог скрыть удивление на лице, но все же объяснил:

— Вы ткнули Истероидным Копьем в одного из самых бесконтрольных ангеров-первокурсников, — сказал Хейнрот так, словно я должна была понимать, что это значит.

Понимать должна была! Но не понимала! Нужно было срочно что-то придумать и тут на помощь пришел сам доктор Айболит:

— Скажите, вы помните, кто вы? Как вас зовут?

Точно! Как я сама не догадалась — выборочная потеря памяти: что хочу помню, что не хочу — не помню! Гениально!

— Меня зовут Франческа Юнггер, — начала я медленно, пристально смотря на лекаря и ища в его глазах подтверждение своим словам.

Хейнрот кивнул.

— Я профессор…, — сделала вид, что усиленно пытаюсь вспомнить чего именно я профессор, но не вспомнила и сделала максимально испуганное лицо. — Я не помню!

— Вы профессор…, — начал подсказывать мужчина.

— Я не помню! — почти переходя на панику, соскочила я с кушетки.

— Ну, хотя бы поведение осталось прежним, — вроде облегченно, а вроде и нет, проговорил лекарь. — Успокойтесь, Франческа. Частичное забытие является одним из симптомов применения Истероидного Копья. Все в порядке! Память к вам постепенно вернется.

“Фух, вроде повелся!”— выдохнула я, делая вид, что успокаиваюсь. Благо мне были более, чем знакомы признаки паники и повышенной тревоги и изобразить их не составило и труда. Паническая атака, она и в магическом мире — паническая атака!

И пока лекарь делал в своей тетради какие-то пометки, я себе, в свой мысленный блокнот, записала: выяснить, что это за истероидное копье и почему им нельзя тыкать в студентов, кто такие ангеры (наверное, что-то связанное с гневом), и какой предмет я тут преподавала.

От предмета мысли унесли меня к ректору, который завтра утром ждал меня у себя с объяснительной и вот тут-то у меня случилась реальная паническая атака. Даже изображать ничего не пришлось. Как я буду объяснять ему завтра, что натворила эта полоумная дамочка, если я ничего об этом не знаю? Точнее, не помню!

— Профессор…, — зависла я на секунду, как бы вспоминая как зовут лекаря, — Хейнрот…

— Вы можете называть меня просто Дэмиан, — лукаво подмигнув мне, сказал доктор.

Что-то внутри подсказывало мне, что он не флиртует со мной, просто старается разрядить осознание того, что я половины не помню. Он сейчас был похож на большого кота, который приходит к тебе под бочок тогда, когда грустно и успокаивает тебя своим мерным мурчанием — это вызывало доверие и я решилась.

— Дэмиан, помогите мне, пожалуйста, с объяснительной для ректора! — я смотрела на мужчину глазами, как у кота из Шрека, полными слез. — Я не помню, за что, но он точно меня ненавидит.

На этих словах лекарь ехидно хмыкнул, как бы говоря: «Еще как!»

— А вы человек с большой, доброй и отзывчивой душой! — если я правильно прочитала его психотип, он сто процентов должен клюнуть на похвалу в свой адрес, начать отнекиваться, но все равно помочь мне, сирой и убогой. — Помогите, прошу вас!

— Это вы, конечно, сильно преувеличили, — смущаясь, махнул на меня рукой профессор Хейнрот, — не такой уж я и человек (Чего?), но помочь — помогу!

Горнел Харташ.

В надежде уволить недоразумение.

Оставив занозу в моей драконьей заднице в лазарете на поруки анимаморфа Хейнрота, я отправился на кафедру Выдерживания Эмоций. Надо же было выяснить, какого дрыша, этой безумной, в прямом смысле этого слова, женщине взбрело в голову потащить студентов ночью в Лес Отчаяния.

Если честно, я искренне считал, что эта кафедра абсолютно без надобности в академии. Потому что, чего их выдерживать эти эмоции? Отключил, подавил, запретил себе эмоционировать и выдерживать ничего не придется. Но, король был иного мнения и навязал мне новый предмет, а мой боевой наставник, маршал Юнггер, подсуетился и пристроил на нее свою бездарную дочурку.

Я. Не люблю. Глупых. Людей. Особенно, женщин. Кто-то мне сказал, что глупенькая женщина вызывает умиление. Какое, к дрышу, умиление?

Ее поступки не вызывают у меня ничего, кроме, сводящего скулы, раздражения. Она не компетентна в магии — это раз, она понятия не имеет о том, что такое выдерживание эмоций и при любом удобном случае бьется в истерике — это два, у нее даже нет собственной магии, ей отец выписывает десять магических капсул на месяц из родового источника, чтобы не позорилась перед студентами — это три!

За всеми этими размышлениями, я подошел к кафедре Выдерживания Эмоций и открыл дверь своим артефактом. Внутри пахло розой, от чего я даже чихнул. Я осмотрелся, вокруг было пусто. Абсолютно чистый стол, в шкафах все тоже было расставлено аккуратно. В чем Юнггер было не отказать, так это в чистоте. И на этом ее плюсы заканчивались.

Прошел к столу и решил заглянуть в ящик. В ящике лежали студенческие тетради, несколько письменных принадлежностей и небольшой именной блокнот.

“Вот ты то мне и нужен!”— мысленно обрадовался я.

Открыл