сказать. С ней надо держать себя очень осторожно. Чуть промахнешься — и уже поссорились. А первой она никогда не заговорит, хотя бы она и не права, все равно. Она называет это гордостью, а, по-моему, это не гордость. Гордость — хорошее, светлое, чистое чувство, а это скорее чванство какое-то. Вообще, много еще в ней пережитков старого, какого-то барского. А вот сказать ей этого нельзя: сейчас обидится. Так и бывало. Только замкнешься, сейчас она уже с подчеркнуто холодным видом парирует. А зря. Если бы не это, она была бы очень хорошей девочкой. Она неглупая, хорошенькая, способная, но все как-то мнется под этой коркой «гордости».　

Ну да не буду больше судить. Все-таки она моя подруга, а говорить про подругу плохо — значит унижать себя. Ведь если бы она была уж такая плохая, то я и не любила бы ее. А я люблю. И даже очень. Значит, просто в близком человеке недостатки сами в глаза лезут.　

Ну и хватит на сегодня.　

14 марта　

Вчера я думала, что Левочка теперь совсем перестанет ходить по нашему коридору, а он вместо обычных двух раз прошел даже четыре. Причем так: спустится белой лестницей, а наверх поднимется нашей. Значит, ему нужен кто-нибудь из нас (может быть, я!). А когда поднялся первый раз, то посмотрел на меня как-то виновато и тихонько улыбнулся. Не знаю, может быть, мне показалось, но я видела. А мы еще вздумали издеваться над ним, строили ему рожи, называли обидно… Он должен был разозлиться неимоверно. Не знаю. Вот если не будет сегодня по нашей лестнице ходить, значит, рассердился. Ну и пусть!　

19 апреля　

Прочла Мамина-Сибиряка — «Приваловские миллионы». Нравится. Хорошо описывает людей. Когда читаешь, то видишь всех: Привалова, Зосю, Надю, Веревкина, Хину и др., как живых. Правда, немножко растянуто, но в общем хорошая книга.　

Вчера у нас прошел лед. Вечером мы любовались с моста. Красиво: лед идет, вода — все это так стремительно, мощно; и луна.

21 апреля

Сейчас пришла из школы. Было собрание вместе с 8«Д». Проводили учком. На собрании говорили о дисциплине и успеваемости. От нашего класса обвиняли Галю. Она вообще ведет себя очень плохо. Недавно на собрании с нее взяли обязательство, что она исправит дисциплину. В противном случае ей занесут выговор в личное дело. Но она не только не исправилась, а стала еще хуже. Сегодня принесла в класс касторки и наливала в чернилки. Но, конечно, опять ограничились выговором.

Все девочки нашего класса были послушны большинству, только мы с Нюрой держались своего мнения. Спорили. Затем обсуждали 8«Д». У них нахватали «плохих» по немецкому языку. Ругали. Попался и Левочка. Ой, как нравится он мне, особенно сегодня! И отвечал он довольно удачно. Но видно, что в классе его не любят.

Шли домой с Нюрой и обсуждали собрание.

Ну почему он не любит меня?! Какие счастливые те, кто любит и сами любимы. А я… Ну почему мне так не везет? Что я, хуже других? Очевидно, да?

28 апреля

Как все недолговечно на этом свете! Сейчас одно, через миг — другое. Еще год-два назад во дворе было много ребят, были игры, веселье; теперь же ребята почти все разъехались. Нюра, Люся, Васька Ч., Славка Федоров, Волковы, Сумкины. И наконец, сегодня уехала Юля. И никогда уже не вернется прошлое! Как жаль!

17 мая

Ну, вот он и кончился, этот учебный год. Жалко, очень жалко! Как быстро промелькнул он! Я и не успела как следует поскучать. Хороший был он, этот год, все-таки. Хоть и отметки, и общественная работа были хуже, чем раньше, но все-таки жаль его. Прозвенел последний звонок, и мы ушли… с тем, чтобы никогда уже не встречаться всем в этом классе, на этих уроках. (Конец! Какое неприятное значение чаще всего имеет это слово!). Последний раз в моей жизни я видела Левочку на перемене в нашей школе. Я плачу… Как горько то, что никогда не повторятся те дни, когда я видела его каждую перемену. Ведь моя любовь к нему в этом году светила, как золотая звездочка. Сквозь нее я все почти видела в розовом свете. Ой, как тяжело! Ну, прощай, год!　

Дом № 4 на Большой Советской улице в Кашине. Здесь прошли детские и юношеские годы Ины Константиновой.

18 мая　

Как грустно! Почему — сама не знаю. Сегодня пропал Тропик, мой любимый беленький котеночек. Грустно… Тоска…　

Сейчас испытания. Завтра сдаем немецкий. А я не могу сосредоточиться.　

18 июня　

Итак, приходится начинать новую тетрадь, когда еще та не вся кончилась. Ну, что же делать! Произошла глупейшая история: я запирала ящик, сломала ключ и оставила бородку в замке. И теперь все похоронено в этом ящике. В том числе — и моя тетрадка. Случилось это 19 мая. И ровно месяц я ничего не писала. А писать было что. Ну, начну по порядку.

Испытания я сдала, и довольно прилично, хоть и работала в этом году очень мало. Главное же то, что уехал он. Уехал совсем, и вряд ли я еще когда-нибудь увижу его. Я написала ему все: что люблю его безумно, что… Ну, одним словом, все, все. А еще раньше он прислал мне письмо местное, из которого я поняла, что и я ему не безразлична.　

Он ответил, что тоже любит меня. Какое счастье и в то же время — горе! Первые дни мне так тяжело было. Я все время ходила, как сумасшедшая. Теперь же ничего. Проходит. Жду опять письма, но его все нет. Неужели так скоро он забыл меня? Может быть… А я все люблю его так же… Я мечтаю о будущих встречах и о долгой прекрасной любви.　

Сейчас скучаю. В полном смысле этого слова. Собираюсь в Москву.　

Мама говорит, что я не его люблю, а идеал, который я создала сама в его лице. По-моему, нет. Ведь я вижу все его недостатки, знаю все плохие стороны и все-таки люблю. Люблю все в нем, даже и недостатки.　

27 июня

Приехала сегодня из Москвы. И, кроме того, появилась какая-то тоска. Здесь, в Кашине, каждый предмет напоминает мне его, моего любимого.　

10 июля

…Сейчас чудный, прохладный вечер. Под окном цветут левкои. Воздух полон их ароматом. Все так хорошо, так спокойно. Но, несмотря на всю прелесть этого вечера, чего-то недостает. Хочется чего-то неземного, необыкновенного, что