таких, как К. или С. Моя любовь проще, светлее, чище и гораздо сильнее.

Про нас в школе начинаются разговорчики. Черт с ними! Пусть говорят, что хотят! Они мне ничего не прибавят и ничего не отнимут. Только противно: зачем люди суют свои нос туда, где ни черта не смыслят!　

Вчера получила два письма от Люси. Одно из Магадана, а другое с парохода, с Охотского моря. Как далеко! Ну, кончаю. Нужно немножко поиграть, а то я музыку совсем забросила.

1941 год

3 января　

Не буду писать подробно о том, как я встретила Новый год. Слишком много займет места и времени. Скажу только, что 31-го в школе на елке скучала и грустила. 1-го в детдоме было весело и по-домашнему хорошо. Давно уже я не чувствовала себя так хорошо, как вчера на вечере.　

19 января

Как давно я не писала! Ровно полмесяца, за которые произошло много кое-чего интересного. Ну, в общих чертах, 6-го уехала в Москву, там был В. Почти все время с ним. Была в Большом — «Евгений Онегин». Пели Козловский, Сливинский, Кругликова, Рейзен. Затем в филиале — на «Демоне». Впечатления!.. Ну, уж само собой понятно!　

Была в Музее изобразительных искусств. Видела Рубенса, Рембрандта, Ван-Дейка и других знаменитых мастеров.　

Обратно ехали с Федей, Максом и Васей Б. Максим и я выходили в Дмитрове пить, затем болтали с Федей. Дорога пролетела незаметно. Чуть было не поссорились с Федей навсегда, но в конце концов подружились и опять почти всегда с ним.　

В школе. Сегодня сдавали нормы по лыжам на ГТО. Норма — 22 минуты, а я проехала за 19. Но если бы не в пальто и на своих лыжах, смогла бы взять за 15. Я всего второй раз в эту зиму на лыжи-то становлюсь. Надела я рукавицы (кожаные) Жени Озерова, лыжи достал Леша Петровский. Я вообще не хотела ехать и свои брюки отдала Кларе, а перчатки — Клавушке.

28 января　

В школе ничего нового. На днях смотрела «Любимую девушку». Раневская восхитительна. Китти — прелесть, Ладынина очаровательна. Добряков мне не понравился. Сюжет картины довольно оригинален.　

Из неотправленного письма Люсе Козырской

Здравствуй, милая Люсенька!　

Извиняю тебя за долгое молчание, потому что сама в этих вещах часто бываю неаккуратна. Но всегда очень рада, когда получаю твои письма. Вижу, что Новый год вы встретили очень весело. Не устали ли твои ножки от злоупотребления танцами? Шучу.　

Ты пишешь, что любишь Ю. Так в чем же дело? Ведь он тоже к тебе неравнодушен? Поэтому и поговорите начистоту. Чего же страдать-то? Только, конечно, не следует на шею, что называется, вешаться, да ты ведь не из таких. А вообще скрывать свои чувства, я считаю, глупо. Ведь так и никогда счастья не будет, если все молчать да молчать. А он, видя, что ты молчишь, тоже сказать не осмелится, так и будете ходить-ходить мимо. Помнишь стихи Лермонтова?　

Они любили друг друга так долго и нежно,　

С тоскою глубокой и страстью безумно-мятежной,　

Но, как враги, избегали признанья и встречи,　

И были хладны и пусты их краткие речи.　

Да, кстати, о стихах. Люся! У тебя талант, и не пустячный. Твои стихи: и те, что ты мне написала, и те, что еще раньше присылала Лене, мне очень нравятся и отнюдь не чепуха. Вообще я тебе завидую. Ты прекрасно играешь, пишешь стихи — одним словом, одаренный человек, а я…　

Увы! Играю весьма неважно. Лень сидеть над нотами, и всякую вещичку потруднее отбрасываю в сторону. Говорят, что неплохо рисую, одно время занималась с учителем, он хвалил способности, но сказал, что с моей ленью трудно даже с такими способностями стать чем-нибудь выдающимся…

4 февраля　

Накануне воскресенья в школе был традиционный вечер встречи десятиклассников со студентами. От каждого 9-го класса пригласили по 5 человек. Были и мы с Леной. Вечер прошел замечательно. Сначала были выступления, и весьма недурные, а затем танцы. На вечере было много студентов. В частности, Ната Войт. Как она изменилась! Стала настоящая красавица. Но лучше всех — Лидочка Кожина. Какая она прелесть! Идеальная девушка. Красивая, умная, отлично учится, прекрасный товарищ. Ну, одним словом, очаровательная девушка. Много танцевали.　

В школе все по-прежнему. Сегодня получила два «хорошо» — по русскому и алгебре. На химии сидели с Федей. Он убеждает, что я не откровенна с ним. Отчасти он, конечно, прав. Да ведь и не могу же я быть откровенной вполне с мальчиком. Как-никак ведь он же не Люся. Но все-таки с ним я гораздо более откровенна, чем с кем бы то ни было. На этих днях мы дали друг другу желания. И в числе его желаний первым было — показать дневник. Сколько я придумала причин, не позволяющих этого, и все напрасно. Он настаивает. Ну что делать? Ведь здесь есть и о… А я не хочу, чтобы кто-нибудь знал эту мою тайну. Единственную, о которой, я думаю, еще никто не подозревает. Ведь обычно мои тайны быстро всплывают на свет божий. Впрочем, нет! Есть еще одна, которую я не доверяю даже дневнику. Никому. Это свято!　

8 февраля　

Вчера пришла телеграмма от Козырских. Пишут, что необходимо быть в Магадане в конце июня. Значит, едем, как только сдам испытания. Скорей бы!　

Скорей бы увидеть Люсю!　

Вот только уезжать будет трудновато. Жаль будет оставлять город, в котором, можно сказать, началась моя сознательная жизнь.　

Жаль будет и многих людей: Нюру, Федю, да и всех ребят. Жаль и Бусика![3] Я так люблю его, моего милого пушистого толстяка. Да еще бы! Он такой милый, веселый, так хорошо играет…　

А может быть, еще и не уедем, так как условия еще не прислали, и они могут не подойти. Да нет, все равно, наверное, следующий класс я буду начинать не здесь. И хочется, и нет. Сейчас кончаю. Пора приниматься за уроки.　

Вечером того же дня　

Теперь все. Сегодня отдала Феде его книги, все. Рубикон перейден!　

Ой как тяжело, как больно!..　

Ну зачем тебе понадобилось обидеть меня? Разве нельзя было без этого? У меня теперь все время такое ощущение, как будто потеряла я что-то необходимое и дорогое. А зачем все это? Может быть, глупость, каприз? Нет, иначе нельзя. Я сама потеряла бы к себе уважение всякое, если бы проглотила эту обиду.　

Неужели все