Острое сожаление снова пронзило Барнета. Эх, ну и дурак же я… Хватит! Если мысли — двигатель всех моих сегодняшних действий, я нажму на тормоза, иначе колеса никогда не перестанут крутиться. Шерил и все чувства, которые я к ней питал, остались в прошлом. Я слишком долго ждал, чтобы открыться ей, сказать правду о своей любви. Теперь уже поздно.

Слишком, слишком поздно, черт побери.

— Барнет, ты проснулся, наконец?

Женщина его мечты… Шерил Люмст, жена его друга…

— Шерил? — Он поморщился, услышав свой хриплый со сна голос.

— А я уже хотела положить трубку. Решила, что позвонила не вовремя.

В ее голосе Барнет уловил скрытое раздражение. Чувство вины за лукавый сон, осевшее в душе Барнета, никак не хотело покидать его. Теперь оно застряло где-то в горле, лишив его голоса. Он откашлялся.

— И совершенно напрасно. Ты же знаешь, Шерил, твой звонок всегда вовремя. Утром, вечером или ночью — в любой момент, когда я тебе нужен.

— Знаю, Барнет, знаю… — Ее голос смягчился. — Ты всегда был… — пауза, — всегда был добр ко мне. Я не заслуживаю такого отношения, потому что…

— Только не начинай сначала, — перебил Барнет, мрачно нахмурясь. В течение последних двух лет, после трагической гибели Отиса в автомобильной катастрофе, подобные разговоры возникали у них с раздражающим постоянством. — Я уже говорил тебе: мы друзья.

Хотя, знай Шерил о его подавленных желаниях и неконтролируемых мыслях, воплощающихся время от времени в такие вот сновидения, как сегодня, вряд ли он мог бы… Барнет не стал додумывать свою мысль и закончил фразу:

— А друзья должны помогать друг другу.

— Я знаю, но… — Шерил прерывисто вздохнула. — Господи, о чем я думаю? Чуть не забыла… Тебе удобно разговаривать? А может, я… хм… чему-то помешала?

Барнет изобразил недоумение.

— Ты имеешь в виду мой прерванный сон или что-нибудь еще?

— Да, Барнет, я имею в виду именно «что-нибудь еще». — В голосе Шерил снова прозвучало раздражение. Барнет, будто наяву, увидел, как вздернулся маленький точеный носик. — Ты… один.

Он улыбнулся, представив, как она вспыхнула при этом неожиданно вырвавшемся у него вопросе. Для замужней женщины, к тому же родившей ребенка, Шерил была на удивление непосредственной и наивной.

— Подожди, не клади трубку.

Барнет обвязался простыней и, придерживая плечом телефонную трубку, снова устроился в кровати.

— Так вот, под моей простыней никого, кроме меня, одинокого.

— Прекрасно.

Барнет услышал вздох облегчения. Интересно, подумал он, этот вздох относится к тому, что теперь мы можем спокойно разговаривать, пли к факту моего одинокого пребывания в постели? Но прежде чем он успел это выяснить, Шерил снова заговорила:

— Извини, но я хотела застать тебя до работы. Ты помнишь, какой сегодня день?

— Боже. Шерил, ты позвонила в такую рань, чтобы выяснить, какой сегодня день?

— Барнет…

— Ну, хорошо, хорошо… Дай-ка подумаю… Допустим, сегодня вторник. Первая неделя декабря, и — подожди, подожди — помнится, сегодня еще и… — он выдержал паузу, — день рождения моего крестника.

— Значит, ты не забыл, — заключила Шерил, не скрывая своего удовольствия.

— А как бы я мог забыть? — Барнет усмехнулся. — Последние два месяца, стоит мне появиться, Уолли только и говорит о предстоящем событии.

Уолли Люмет был точной копией своего отца: сорвиголова с ангельской улыбкой. Любого, кто его любил, он мог запросто обвести вокруг своего маленького пальчика. Включая и Барнета.

— Поэтому-то я тебе и звоню, — озабоченно сказала Шерил.

Барнет выжидал, что же последует дальше.

— Я хочу тебе сказать, — услышал он, — ты вовсе не обязан приходить сегодня вечером.

Он резко выпрямился, едва не выронив трубку.

— Шерил…

— Выслушай меня. Ты же понимаешь, Уолли немного перебрал со своим рождением… Четыре года — серьезный возраст. В четыре года разрешается посещать подготовительную школу… У него появятся новые друзья… Скорее всего, ты натащишь кучу всяких подарков…

Шерил перескакивала с одного предмета на другой и говорила так быстро, что, в конце концов, вынуждена была остановиться и перевести дух. Барнет зримо увидел складочку между темных красиво очерченных бровей, которая появлялась всегда, когда Шерил чувствовала себя неловко. Вот как сейчас.

— Барнет, я уверена, торчать весь вечер в компании детей — не самое интересное занятие Можно провести время повеселее.

— Повеселее? Как, например? — потребовал объяснений Барнет, крепче сжимая трубку.

— Ну… хотя бы сходить на свидание.

— Ты думаешь, я предпочту свидание дню рождения моего крестника? — спросил он низким, обманчиво ровным голосом — под его внешним спокойствием кипел гнев. — Какой же я тогда крестный, по-твоему?

— Ты замечательный крестный, — заверила Шерил. — Слишком замечательный. В том-то и дело. С твоей занятостью на работе и бурной личной жизнью…

Бурной личной жизнью? Что она хочет сказать? Да еще эта нотка ревности в ее голосе… Интересно, что она означает? Ничего она не означает, заверил себя Барнет, хотя ему очень хотелось думать по-другому.

— О какой бурной личной жизни ты говоришь? — спросил он.

— И в самом деле, Барнет, о какой? — Шерил рассмеялась легким серебристым смехом.

Да, похоже, его линия обороны рушится. Ладно, может, я и сходил на несколько свиданий, но…

— На несколько?.. — перебила его Шерил. — Скажи лучше, есть ли в Кэмпбеллтауне и его окрестностях хоть одна девушка старше восемнадцати, с которой бы ты не встречался?

Барнет понимал, что Шерил просто поддразнивает его, и все-таки растерялся.

— Послушай…

— Знаю-знаю… Твоя личная жизнь — твое личное дело. — Она вздохнула. — Я никогда, если помнишь, не критиковала тебя. Просто меня удивляет, как ты ухитряешься уделять так много времени Уолли. Я бы даже сказала, слишком много.

— Как видишь, справляюсь, — сухо ответил Барнет.

— Послушай, Уолли вовсе не ждет, что.

— Вопрос решен, Шерил, — прервал ее Барнет тоном, не допускающим возражений. — Во сколько начинается торжество?

Шерил сдалась, хотя и не без колебаний.

— В семь. Я побоялась назначить на более поздний час — как бы почетные гости не заснули еще до того, как Уолли развернет все подарки.

— Значит, в семь? Прекрасно.

— Барнет, ты уверен…

— Шерил, пожалуйста! Сейчас не то время, чтобы спорить. Я не успел выпить даже чашку кофе.