Грозовые кручи делались все мрачнее; страшная угроза нависала теперь над хранителями. Небеса сгущались подобно старым тряпкам, плотным кольцом обвивая прозрачный хром высокой Башни.

«Дети лживого Голоса, сейчас мои тела зачнут творение гениального искусства, а именно: так же возьмут часть от вас, как и вы в очередной раз осмелились отщипнуть от их громады! В нашем арсенале холсты из мелкодисперсной, поддернутой животворной синевой ткани, а краски, струящиеся природной красотой, преисполнены вдохновляющей яркости. А посему вам, наглым детям вездесущего Стекла надлежит изнывать от гнета скорого поражения. Трепещите!»

Небо трепетало от гнева. Материи все больше нагнетались, наполняясь решимостью. Хранители ожидали мощного потока ливневых вод, которые попытаются смыть их тела, казавшиеся сущей малостью на фоне громоздящихся воздушных вертунов.

Послышались короткие смешки, которые с каждой секундой все набирали силу и скорость. Сперва означился глубокий вдох, а на выдохе мощные порывы таинственного звучания стали сотрясать металлические башенные перекрытия. Грозовые кручи опешили, растерялись, приняли изумленный вид. Они спрашивали себя: «Где же это было видано, чтобы мои мрачные и грозные, скрежещущие сущности придавали железистым раскатам смеха Значение? Нужно ретироваться, чтобы обдумать произошедшее!»

Хранители, не в силах стоять на отказавших ногах, повалились на полы стекла. Хватались за животы и от усталости не могли пошевелить ни ногой, ни рукой.

Гроза в предупреждающем тоне возвестила четверку:

«Шуточные действа должны упраздниться! А вы, несносные глупцы, поплатитесь куда большей потерей, чем мои структуры. Мы заставим вас смотреть на наши искусные, творческие вращения, и оно вас покорит! Сердце долой – время вспять!» На этих словах клубы гневных облаков унеслись в известном им направлении, оставляя Высоту в звенящей хрустальной недосказанности.

Присутствие Грозы во мгновение ока рассосалось на невесомых высях, снова открывая взору приятную и умиротворяющую голубоватую лазурь. Высота Стекла снова прорезала привычную чистоту утихшего неба. Угроза миновала.

Первым подал голос запыхавшийся Фери:

– Это была отличная идея, друзья, – обращался он ко всем присутствующим, – прогнуть раскатами смеха грозные облака свирепого, творческого вихря!

– Знали бы мы раньше подобный эффект, то заранее бы установили усилители в стратегических местах, а те, в свою очередь, собственными мощностями распространили бы по городу Мяса наше смехотворное настроение! – сказала Ариадна и постучала кулаком по стеклу, на котором лежала. После небольшой паузы, в некоторой задумчивости она заключила, – внутри черепной коробки нашей Башни стало будто бы свободнее, чем раньше. Если хотите, можете сами в том удостовериться.

Остальные также принялись стучать по стеклу, внимательно прислушиваясь, а после сего действия все согласно закивали, соглашаясь с хранительницей.

Смех имел одно целебное свойство – очищать хрупкие ткани психического органа, унося в утиль отработанный материал «разумных» сполохов мыслей, ставших обыкновенным мусором. Электрические сигналы, пронизывающие стеклянный мозг, с приходом «смешного присутствия» мощными импульсными всплесками выталкивали все «лишнее»; а вместе с тем уносились в небытие и некоторые страшащие элементы из внешнего окружения. Вообще, смех всегда имел особый успех в дружественных кругах, разряжая сгущенный дух обстановки элементом расслабленности, а теперь вот выяснилось, что он возымел своей простой формой еще одну полезность.

Друзья приходили в себя. Те из них, кто был побыстрее и сноровистее помогал коллегам «по несчастью» подниматься с прохладных полов. Кто-то держался за голову, проверяя ушибленные места, кто-то в растерянности оглядывал прозрачные стенки, силясь отыскать то ли кольцо, то ли еще какой аксессуар.

– Грозовой фронт обещался вернуться и показать нам творческий эквилибриум. – Вымолвил Титан, – думаю, нужно запастить аудио нашего смеха, чтобы встретить призрачную мару во всеоружии.

Глорис, вняв плану хранителя, продолжила:

– С наступлением ночи надо будет вырубить питание во всей Башне, а также на всем видимом пространстве вокруг, чтобы расчистить себе дорогу к отдохновению Вне, когда завершится очередной грозовой налет. Но сперва мы запишем наш смех, да, а еще хорошенько припрячем отхваченный от Грозы клочок. За дело!

Четверо хранителей перешагнули раскрашенные розовой жидкостью полы стекла и с помощью мощного лифта в короткий миг преодолели пятьдесят этажей родной сердцу громадины. Оказавшись в структурном преобразователе материи, эта неумолимая четверка с высокими и занесшимися вдаль легкими принялась совершать воздуходувные движения, с громом и шумом наполняя электронные сосуды преобразователя несметным количеством искрящихся смешков. Через двадцать минут действо было завершено, запись оказалась в памяти оповещателя. Теперь четверка могла отдохнуть и все они в полном составе вернулись на вершину Высоты, в уютные покои прозрачного стекла.

Уже находясь наверху, хранителям требовалось прибрать шпиль, сослуживший хорошую службу, в безопасное укрытие. С помощью двух цветастых кнопок, выполненных в красном и зеленом оттенках, острая шпилька оказалась втянутой внутрь Башни. Эту тонкую блестяшку завернули в мягкие ткани серебристого шелка, а полученный клочок Грозы поместили в заранее очищенную от земляной пыли джутовую мешковину. Клок не издавал каких-либо звуков, когда послушно ссыпался в грубые материи. В нем вообще не было ничего из того, чем обычно наполняются пленники размашистых долин города Мяса. Четверка с облегчением улыбнулась, когда последней повязью мешковины окончательно скрылась из виду молчаливая воздушность мрачного клочка.

Глорис, Фери, Ариадна и Титан одновременно потушили свет Башни. И весь Павильон вмиг погрузился во тьму.

Как бы забавно то не звучало: в непонятных любому человеческому гению пространственных потоках воздушных масс сокрыта вполне осознаваемая и в какой-то мере понятная мыслящая жизнь.

Гроза вернулась в свой Дом и в гневе стала швыряться анионными частицами в своих спящих собратьев – тучных мрачнот с ароматом давно не снимаемых регалий. Частицы отскакивали от успевших задеревенеть сущностей, которые во снах наблюдали миражи обыденных пороков, таящихся за крутым скатом-шиворотом волнообразных крыш собственного имения, название которому Дом.

Человеческие души их интересовали больше, чем собственные дела. Практически тем же сейчас занималась и Гроза, обыскивая полупрозрачные кладовки в поисках наилучшего холста, ярчайших же красок и Вдохновения. Последнее обнаружилось в маленькой шкатулке, видом напоминающей перистое облачко, поддернутое персиковым свечением заходящего солнца.

Субстанция Вдохновения переливалась мягкими теплыми цветами, и тучная Гроза с тихим восторгом рассматривала это маленькое, но очень ценное сокровище.

«Те хранители с Высоты не смогут устоять перед такой Красотой. Я заволоку их взоры перистой прелестью, размажу яркие краски по холстам с чувством превеликого достоинства. Они не смогут устоять перед подобным творческим действом. Взбалмошная четверка признает в нашем племени шедевральное начало; они похлопают в пятипалые руки и забыв самих себя будут выкрикивать потрясенными голосами – «Браво Туча, браво вашему художественному помазанию!» Маятели-блюстители вернут нам клочки нашего воздушного тела и все станет прелестно хорошо. Истина!» – такими думами наполнялось сознание Грозовой кручи.