Братья родились в Калифорнии. Их родители работали смотрителями виноградников, и мальчики выросли среди зеленых лоз. Они помогали матери и отцу ухаживать за прихотливыми растениями, собирать урожай и перерабатывать его в вино.

– Вы, так же как римляне, давили виноград ногами в огромных деревянных кадках? – спросила я Пола, подавшись вперед так, чтобы ему стала видна моя грудь, выглядывавшая из декольте любимого платья в горошек.

– Каждую осень, – с улыбкой заверил Пол, и мое сердце затрепетало.

Да и у кого хватило бы смелости меня осуждать? Ведь своей широкой улыбкой и блестящими глазами Пол напоминал мне Кэри Гранта. Я была бессильна перед чарами Пола Гласса – привлекательного художника средних лет, появившегося в округе Дор словно бы из ниоткуда.

Как и всегда летом, я работала горничной в отеле «Гордон Лодж». Работа эта была довольно изнурительной, ведь гостевые домики приходилось убирать в нейлоновом форменном платье и чулках, снять которые было нельзя даже в самые жаркие дни. Этого требовало руководство. Однажды в полдень, закончив смену, я вошла в главное здание, чтобы выпить воды. Незнакомый мне бармен, весело насвистывая, мыл стаканы. Две верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, так что я разглядела медальон святого Христофора, поблескивавший на покрытой темными волосами груди. Устраиваясь за стойкой, я испытала почти непреодолимое желание протянуть руку и коснуться этого самого медальона. Бармен улыбнулся, сверкнув карими глазами, и поставил передо мной стакан ледяной воды прежде, чем я попросила его об этом.

В тот же вечер состоялось наше первое свидание. Я сбегала домой, приняла душ, переоделась и вернулась в бар, где сидела у стойки и ждала, пока Пол закончит смену.

Он рассказывал, что они с Генри воевали. Впрочем, как и большинство молодых людей того времени. Пол – на Тихом океане, а Генри – в Европе. Перед отправкой на фронт подразделение Генри ненадолго остановилось в Нью-Йорке, где он и встретил Силью.

– Что за необычное имя – Силья? – спросила я. – Итальянское? Вроде святой Сесилии?

– Нет, это финское имя, – пояснил Пол. – Силья выросла в социалистической общине в Бруклине. Один за всех, и все за одного. Глупость какая! – Пол усмехнулся. – Но теперь ее образ жизни изменился.

– И как же она живет теперь?

– Богато, – ответил Пол, поморщившись. – Силья живет богато.

Первое свидание закончилось в постели. С тех пор мы начали проводить ночи вместе. Днем мы тоже встречались – в комнате Пола, которую он снимал в городе.

Прежде чем войти в здание, я украдкой оглядывалась по сторонам, желая остаться незамеченной. Ведь если бы я встретилась с кем-то из знакомых, о моих похождениях стало бы известно родителям или братьям. Никогда раньше я не делала ничего подобного, но и таких мужчин, как Пол, мне тоже не доводилось встречать. Он отличался от парней, рядом с которыми я росла, так же разительно, как павлин от чайки, стаи которых кружили вокруг нашего отеля в поисках пищи. И дело было не столько в его обаянии, сколько в зрелости. Он везде бывал, все видел. Ничто не могло выбить его из колеи – ни внезапная перемена погоды, ни грубость постояльцев, ни спущенная шина на пустынной дороге. Ни один мужчина в мире за исключением моего отца не имел таких умелых рук. И я поняла, что могу безгранично ему доверять.

Удивительно, но Пол влюбился в меня так же сильно, как и я в него. Когда он мне улыбался, я чувствовала себя королевой красоты, так что совершенно не удивилась тому обстоятельству, что мы стали мужем и женой всего через три месяца после знакомства.

Жену деверя я увидела только на свадьбе. Силья оказалась довольно высокой и обладала весьма пышными формами. Изумрудно-зеленое платье без бретелек выгодно подчеркивало изгибы ее тела. Светлые волосы были зачесаны назад, и лишь несколько прядей ниспадало на лоб. Я бы не назвала Силью красивой, ибо ее крупный, похожий на картофелину нос затмевал все остальное, в том числе глаза необычного орехового цвета, которые прятались за очками в оправе «кошачий глаз».

Силья рассказала, что весьма неплохо зарабатывает, исполняя обязанности менеджера по закупкам продуктов питания в отеле «Ратерфорд».

– Это не самый крупный отель в Нью-Йорке и не самый известный, – пояснила она, – но мы славимся безупречным сервисом. В особенности наши рестораны.

Я рассеянно кивнула, оглядываясь по сторонам в поисках Пола. Он стоял за барной стойкой, смешивал напитки и со смехом беседовал с сидевшими напротив него гостями. Веселый общительный бармен даже в день собственной свадьбы.

– Жаль, что мы не можем погостить чуть дольше, – произнесла Силья, и я снова перевела взгляд на нее. – В понедельник мне нужно быть на работе.

Она достала из сумочки золотые портсигар и зажигалку и, закурив, посмотрела на меня.

– А вы, дорогая? Чем занимаетесь вы?

– Летом я работаю здесь, в отеле, – ответила я, комкая носовой платок, который, как говорится в стихотворении, девушка всегда должна иметь при себе. – Но теперь я стала замужней женщиной и все…

Я осеклась, не зная, что еще сказать. Никто, кроме членов семьи и самых близких друзей, не знал моей тайны. Впрочем, вскоре все станет очевидно, и тогда никто не удивится тому, что мы с Полом так спешили со свадьбой. Мой слегка округлившийся живот тщательно маскировало пышное подвенечное платье, перешедшее мне по наследству от старшей сестры Кэрол Энн. Она была чуть полнее меня, поэтому мне не составило труда скрыть беременность с помощью нескольких ярдов атласа и кружева. И все же Силья – невестка Пола, член его семьи. Рассказал ли Пол брату о ребенке? И если рассказал, поделился ли Генри этой новостью с женой? Я не знала.

Силья кивнула и грустно улыбнулась:

– Брак – это работа. Брак – это… Впрочем, что я об этом знаю? Не больше и не меньше, чем любая другая замужняя женщина. – Она выпустила сигаретный дым и добавила: – У каждой жены своя история.

– Да, – согласилась я. – Это верно.

Склонив голову набок, Силья окинула меня задумчивым взглядом.

– Я вижу, как вы обожаете Пола. Это очень мило. Что-то подобное я чувствовала по отношению к Генри, когда мы познакомились. Я тогда была примерно вашего возраста. – Она отвернулась к окну, из которого открывался великолепный вид на озеро. – Как давно это было.

В зале раздался звон: это гости принялись стучать серебряными вилками и ножами по своим бокалам, желая увидеть, как жених целует невесту. Наши с Полом взгляды пересеклись, и он поманил меня к себе.

– Прошу прощения, – обратилась я к Силье и поспешила к жениху.

Перегнувшись через барную стойку, я позволила Полу запечатлеть на своих губах теплый поцелуй, и гости разразились аплодисментами.

1942 год

В Бруклине любовь с первого взгляда случалась только в кино. Каждую субботу девушки тратили карманные деньги на то, чтобы опуститься в бархатные кресла в «Колизее» или в кинотеатре на бульваре Сансет и, задумчиво жуя попкорн, наблюдать за Барбарой Стэнвик, без памяти влюблявшейся в Генри Фонду, Вивьен Ли, гипнотически заглядывавшей в глаза Лоуренсу Оливье, или Айрин Данн, становившейся жертвой чар Кэри Гранта.