Он увидел, как одобрительно кивнула ему супруга сенатора. Ейявно понравилось это выражение американского президента.

– У меня так не получается, – развел рукамиКирпичников, покосившись на супругу, – я государственный человек и частодолжен встречаться с людьми, которые мне изначально неприятны. Но таковыиздержки нашей профессии.

– Насколько я знаю, вы по своей основной специальностистроитель, а политикой начали всерьез заниматься только несколько лет назад.

– Вы хорошо информированы, – кивнул сенатор, сновавзглянув на супругу, – мне нравится, что вы навели справки, прежде чемрешили со мной встретиться. Это обнадеживает.

Супруга кивнула в знак согласия. Она наблюдала за Дронго,рассматривая его как любопытный экземпляр. Очевидно, деньги отца и положениемужа позволяли ей так бесцеремонно разглядывать любого, кто попадал в поле еезрения. Сидевший перед ней незнакомец был скорее похож на бывшего спортсменаили телохранителя, чем на известного аналитика. Высокого роста, широкоплечий, смощным торсом и длинными руками, он невольно привлекал к себе внимание. Большойлоб, высокие скулы, темные проницательные глаза все-таки выдавали в немчеловека интеллектуального. Она взглянула на его руки и пальцы. «Если такойчеловек сильно ударит, то он может убить своего врага», – неожиданноподумала женщина и даже поежилась от удовольствия.

Арсений внес на серебряном подносе бутылку минеральной водыбез газа, пустой стакан и большой стакан джина с тоником. Для женщины –какой-то коктейль. Он аккуратно расставил все на столике и вышел.

– Спасибо, – Дронго был единственным, ктопоблагодарил Арсения за его усердие. Сенатор и его супруга посчитали излишнимпроизносить какие-нибудь слова.

Кирпичников выпустил струю дыма. Еще раз взглянул на супругуи начал говорить:

– Дело в том, господин Дронго, что я уже несколько днейпытаюсь вас найти. Я наводил справки, и мне сказали, что вы лучший эксперт вэтой области. И вообще лучший по всем статьям. Некоторые считают, что вы умеетечитать чужие мысли. Возможно, и так. Но мы нуждаемся в вашей помощи. Деньги длянашей семьи не проблема. Только назовите сумму, которая вас устроит. Нам нужнаваша помощь.

Дронго обратил внимание, что сенатор говорит вомножественном числе – «мы». Супруга Кирпичникова продолжала разглядывать«любопытный экспонат», сидевший перед ней.

– Вы пока не сказали, что именно я долженсделать, – напомнил Дронго.

– Я думаю, что вы уже знаете, – сенатор заерзал втяжелом кресле, и оно жалобно скрипнуло.

– В начале августа погиб младший брат моейсупруги, – продолжал Николай Данилович, – он умер неожиданно, вбольнице, куда мы его привезли. Врачи считали, что у него была язва, но мыточно знали, что он никогда язвой не болел. И вообще был здоровым человеком.Можете себе представить состояние его отца, состояние Натальи, мои переживания.

Он нахмурился. Потушил свою сигару:

– Разумеется, мы не стали делать вскрытие, чтобы нетравмировать Аристарха Павловича. Он и так очень тяжело переживает смерть сына.

Сенатор тяжело вздохнул. Наталья резким движением рукипотушила сигарету и неожиданно вмешалась в разговор:

– Вы должны понять наше состояние. В тот момент мыпросто не понимали, что происходит, – сказала она резким, глуховатымголосом. – Нам казалось, что весь мир перевернулся. Мой отец до сих пор непришел в себя.

– Да, – кивнул Кирпичников, – ему оченьтяжело.

– Понимаю, – сказал Дронго, – и сочувствуювашему горю.

Кирпичников протянул руку, взял свой стакан и сделалнесколько больших глотков. Затем вернул стакан на столик. Покосился на жену,очевидно, ожидая, что она захочет еще что-нибудь добавить. Но она молчала.Тогда он продолжил:

– Врачи выдали нам заключение, но нам было просто не доэтого. Вы же знаете, как это бывает. Нужно было обговорить массу неприятныхдеталей, купить место на кладбище, провести похороны, поминки. В общем, все,как полагается. Уже позже, через несколько дней, мы стали изучать это«заключение». И сразу в него не поверили. Я показывал это заключение несколькимопытным врачам, и все говорили по-разному. Мы не знали, как нам быть, покаНаталья не решила сделать эксгумацию, так это называется… эксгумацию трупа.

Дронго подумал, что, несмотря на все громкие титулыКирпичникова, движущим началом в их семье была супруга сенатора. В нейчувствовалась сила, свойственная решительным женщинам.

Сенатор снова взглянул на жену. Но она молча отвернулась.Ей, очевидно, пришлось пережить серьезное испытание.

– Мы провели эксгумацию, – повторилКирпичников, – и ничего не сказали моему тестю. Сделали все тайком отнего. Но нам нужно было знать правду…

Он замолчал. Затем протянул руку, достал вторую сигару.Обрезал ее, но не стал закуривать, а положил рядом с собой. Провел рукой полицу, словно пытаясь отогнать неприятные воспоминания.

– Узнали? – наконец спросил Дронго.

– Да, – прохрипел Кирпичников, – его убили.Отравили. В этом нет никаких сомнений. Эксперты-патологоанатомы пришли кединодушному мнению. Его отравили. И поэтому я решил найти вас. Теперь выпонимаете, почему мы искали вас так настойчиво?

Дронго молчал. Можно было предположить, что ему поведаютнечто подобное. Кирпичников закурил вторую сигару.

– На этот раз мы все точно проверили. Анализы отправилидаже в Санкт-Петербург. Но эксперты настаивают, что ни о какой ошибке не можетидти и речи. Он погиб, и это был яд, который они нашли в его уже разложившемсятеле.

Наталья нахмурилась. Она хотела достать вторую сигарету, ноне стала этого делать. А лишь положила пачку на стол. И снова вмешалась вразговор:

– Его убили, – резко и беспощадно произнеслаона, – в этом нет никаких сомнений. И я хочу знать, кто это сделал. Меняне интересует, какими методами вы добиваетесь своих результатов. Если вам нуженмиллион, мы дадим вам миллион. Если нужно два миллиона, мы дадим два. Но ядолжна знать, кто это сделал. И почему. Я ничего не говорила своему отцу, ноуверена, что и он испытывает подобные чувства. Мой отец достаточно умныйчеловек и понимает, что Егор не мог умереть просто так. Молодой человеквозвращается домой с вечеринки и неожиданно попадает в больницу. А потом вдругумирает. Понятно, что ничего так просто не бывает. Отец и муж подняли на ногивсю больницу, и врачи просто от страха выдали такое идиотское заключение.

Кирпичников слушал жену, и Дронго наблюдал за сенатором. Тотсидел достаточно спокойно, но было заметно, что словоохотливость супругинесколько нервировала Николая Даниловича. Но он предпочитал молчать и не делатьжене замечаний в присутствии гостя.

– Я вас понимаю, – осторожно сказал Дронго, –но учтите, что это не простое расследование. После смерти вашего брата прошлодовольно много времени. Люди не всегда помнят детали вчерашнего вечера, а темболее им трудно вспомнить события, которые произошли месяц назад. Вы должныотчетливо представлять, насколько мне будет сложно, если даже я попытаюсьвзяться за это дело.