Она подобралась ближе к колокольне. Здесь еще сохранились могилы аж с позапрошлого века. Благородные серые камни, поэтичные эпитафии, буквицы с «ятями». Елена присела на край одного из надгробий, как раз под сломанным крылом печального каменного ангела, огляделась вокруг. Шумели травы на ветру, солнце подглядывало за миром из-за тополиных стволов, утренняя роса еще блестела на листьях земляники. «Сорви себе стебель дикий и ягоду — ему вслед. Кладбищенской земляники крупнее и слаще нет». Елена не любила Цветаеву, но тут с поэтессой трудно было не согласиться.

Решив, что при необходимости посетит кладбище еще раз, Елена выбралась на дорогу и пошла дальше. До Андриковой базы было километров пятнадцать. Деревня казалась нескончаемой. Пару раз дорогу перебегали заполошные куры, бросаясь почти под ноги. Елена легко согласилась с мнением, что это самые глупые птицы на свете. Потом попались коровы. К своему стыду, коров Елена боялась. Даже появилась идея пальнуть в буренок пару раз, чтобы убрались. Но когда на обочине показался бык, Елена передумала и лишь ускорила шаг.

По дороге она успела рассмотреть деревенскую школу, больницу, аптеку, маленькую действующую церквушку, два магазина и целых пять ларьков с пивом, сигаретами и водкой сомнительного производства. И всюду сновали люди, а многие из селян, не скрывая любопытства, пялились на нее из окон.

Елена вздохнула свободнее, когда наконец-то показался лес. Пусть давно мертвый, загаженный пустыми пластиковыми бутылками, банками из-под пива, бычками и пакетиками от фисташек и семечек, но все же лес. Асфальтированная дорога здесь заканчивалась. Теперь хорошо утрамбованную землю пересекали две глубокие колеи, оставленные базовским автобусом. Справа за деревьями мелькнула река, за поворотом лес поредел и вскоре сменился полем. Естественно, незасеянным. Посредине поля торчала разрушенная ферма и ржавые останки трактора. Очень по-русски. Вдалеке чуть клонились от ветра кусты и высокие, примерно по пояс, травы. Там давала о себе знать незримая река.

Опять появились деревья. Все те же сосны, но уже без вкраплений березняка, с редким, болезненным подлеском. Среди них прятались недостроенные коттеджи. Будущие хоромы богатеев. А дальше опять кресты. Елена свернула на чуть заметную тропку. Это кладбище было заметно меньше предыдущего и не могло похвастаться древними благородными надгробиями. Зато новеньких могилок оказалось много. И опять же это еще ничего не значило. Однако Елена достала блокнот и начала переписывать «мертвые души». Большей частью умирали за последние года два старики. Что было вполне естественно. Наверняка и пустых домов в деревеньке обнаружится немало. В прессе уже не первый год кричали о вымирании родной глубинки. Около десятка могил стали последним приютом для довольно молодых жителей этого «благословенного» края. Умирали и мужчины, и женщины. Причин на надгробиях не писали, конечно. Елена сделала пометку — это следовало выяснить, как и число пропавших в лесах за последние два года. Закончив досмотр, она выбралась на дорогу и направилась в показавшуюся впереди деревню.

Эта деревня, как и ожидалось, оказалась меньше предыдущей. Но заброшенных домов было также прилично. Зато в оставшихся кипела жизнь. Здесь обитали только постоянные жители, дачники так далеко не забирались. Скотина паслась за огородами. Селяне особенно по сторонам не смотрели, занятые хозяйством. У одного из аборигенов, самого смурного, Елена спросила дорогу. Оказалось, еще километра два через очередной лесок, потом по мосту на другую сторону реки, а оттуда уже и базу видно, которую в деревне важно величали заграничным словом «кемпинг».

Лесок, светлый и невысокий, был таковым только с краю, а дальше густел, темнел и превращался в настоящий дремучий лес из народных сказок. Мост недавно подновили. Свежеокрашенные перильца сверкали на солнце. У Андрика все должно быть идеальным, даже в мелочах. От реки и правда хорошо просматривались крыши строений базы. Кое-где к берегу подходил темный высокий забор. Ближе к мосту его не было, и здесь городские граждане добрались-таки до чистой речной воды. Слышался смех и радостные крики. Кто-то плескался в реке. Мелькали цветными пятнами расстеленные на земле покрывала и полотенца. Елена ускорила шаг. Особенно светиться раньше времени ей не хотелось.

Ворота лагеря были распахнуты. Над ними красовалась растяжка. Красным по белому жизнеутверждающе: «Добро пожаловать! Оцените очарование «Российской глубинки»!». Елена усмехнулась.

Сразу за воротами располагался аккуратненький беленький домик с открытой террасой. Вывеска, прибитая к столбу, гласила: «Администрация лагеря «Российская глубинка». Елена поднялась по ступенькам. Пол террасы был покрыт красной дорожкой, в углу напротив двери стоял стол, белый, пластиковый. На нем в вазе букет цветов. «Дары полей» слегка обтрепались ветерком и почти завяли от жары. Ежесекундно какой-нибудь лепесток плавно опускался на белую гладь стола. Молодой человек с унылым видом методично собирал их в раскрытую ладонь.

Елена его узнала. Еще год назад этот поэтичного вида аккуратненький человечек с вечными красными пятнами на пухлых щеках работал у них в редакции водителем. Его звали Петр. Тихий, мирный парнишка. С виду среднестатистический инженер какого-нибудь НИИ. Короткая стрижка, очечки, чуть полноват, вечно сутулится. Одевался Петя в светлые тона и выглядел всегда удивительно опрятно. Елена вспомнила, как однажды его желтая «буханка» встала посреди города. Петя полез под машину. Копался в механизме часа полтора и умудрился вылезти оттуда почти таким же чистеньким, как и заползал. Эта почти маниакальная тяга к опрятности Елену слегка настораживала. Как и все, что бывает чересчур. Петя был неизменно дружелюбен. Эдакая маска, доброжелательная улыбка, навечно приставшая к лицу. Однако Елена почему-то не хотела узнавать, что скрывается за ней на самом деле. Наверное, потому, что в общем и целом Петька ей нравился. Общались они редко, но когда приходилось, это не напрягало и поводов для ссор не имелось. Был ли смысл копаться? Она даже жалела, когда Петька вдруг уволился. Так что сейчас Елена в принципе обрадовалась его увидеть.

— Здравствуй, Петенька, — сказала она, чуть растягивая слова и лениво улыбаясь.

— Здравствуй, Леночка. — Он оживился, увидев ее. Бросил лепестки в урну, встал, засуетился. — А мы тебя давно ждем. Шеф уже звонил. Беспокоится.

— Можешь ему перезвонить и сказать, чтобы перестал, — все так же лениво продолжала она. — А ты неужели теперь здесь трудишься?

— Да, водителем. И в офисе помогаю.

— Душевно, — одобрила Елена. — Скажи-ка, а как мне повидаться с местным начальником охраны?

— А устроиться? — Петька сразу начал слегка нервничать. Ему, видимо, было велено встретить гостью, приветить, устроить и так далее. А она сбила планы.

— Успею. — Елена перестала улыбаться. — Так что начальник охраны?

— Но… В общем, ладно. — Он смирился. Как всегда. Как в старые добрые времена. На своем Петька никогда не настаивал. Не получалось. Елена знала, что он живет с весьма требовательной и волевой дамой. Вот оттуда, видимо, и взялась эта привычка не настаивать, носить маску, смиряться. Внешне. А что там на самом деле, кто знает? — Тебе туда, через дорогу, — продолжал Петька. — Третий домик. Проводить?