его методика и цель. Однако пришлось поехать за Ксюшей, потому что лес вокруг действительно был — или казался — незнакомым, без неё они, вероятно, заблудились бы.

Гале пришло на ум подыграть Ксюше и посмотреть на реакцию.

— Ты ведь поможешь нам вернуться в наш мир?

— Обязательно. Но надо подождать. Понимаете, переход — дело хитрое, нельзя шататься туда-сюда, когда вздумается. Нужны условия.

— Какие?

— Во-первых, есть даты и часы, когда переход возможен, их высчитывают примерно на год вперёд, на более долгий срок вычисления получаются неточными. Во-вторых, на той стороне, с которой ты переходишь, обязательно должен быть снегопад. У нас это не проблема, наши умельцы снег когда хочешь наколдуют. А у вас приходится ждать холодов. Некоторые другие здешние обитатели умеют переходить в любое время, но людей забирать с собой не могут, так что толку от них в этом плане нет.

— Другие здешние обитатели — это кто?

— Кого только нет. Весь фольклор: кикиморы, русалки, лешие, индрики, хухлики…

— Хухлики? — Галя помотала головой, тщетно борясь со смехом. — Хухлики. Какая прелесть!

— Не всегда, зависит от настроения. — Голос, не принадлежащий никому из троицы, заставил ребят вздрогнуть.

Но если Ксюша просто вздрогнула, то Стас вслед за этим окаменел, а Галя завизжала. На толстую нижнюю ветку одного из ближайших деревьев села птица. Очень крупная птица со светлыми золотистыми перьями. С большими мощными крыльями. С человеческими руками. И с человеческой — девичьей — головой, на которой блестела небольшая корона. Шею украшали многочисленные бусы из жемчуга.

— Никому бы не посоветовала попадаться хухлику, если у него плохое настроение, — как ни в чём не бывало завершила свою мысль девушка-птица, когда Галя закончила вопить. Посмотрела на Ксюшу. — Чего это она?

— От неожиданности. Не сердись на неё, она таких, как ты, раньше не видела. И он тоже. Они оба из Пустого мира.

Девушка-птица воззрилась на пару с резко возросшим любопытством. Стас автоматически загородил Галю собой, а Галя, остатками здравого мышления, удивилась, что ещё не упала в обморок.

— А-а-а, вон оно что. — Диковинное создание понимающе кивнуло. — Верно, вам не до болтовни. Помощь какая-нибудь нужна?

Ксюша вежливо отказалась.

— Ты приходи потом, поболтаем. Про Пустой мир порасскажешь. — Взмахнув крыльями, девушка-птица и плавно, и быстро поднялась в воздух, напоследок бросив: — С возвращением, Ксения!

— Спасибо, Арина!

До обморока Галя так и не дозрела, но голос стал подрагивать и сбиваться.

— Кто это был?

— Алконост.

— Алко-кто?.. — Стасу захотелось опять расхохотаться, громче и раскатистее прежнего, но он подавил панический порыв.

— Не надо подшучивать над названием. Алконосты — прекрасные, дружелюбные создания. Главное не путать с сиринами и гамаюнами.

— Что будет, если перепутать? — Галю не волновал ответ, но выбор был небогатый: либо как-то поддержать разговор, либо сорваться и удариться в истерику.

— Ничего. Просто они расстраиваются, когда их не отличают друг от дружки.

— И чем они отличаются?

— Алконост — птица радости, сирин — птица печали, гамаюн — птица пророчества. Но это всё условно, сирины, например, сами пророчат беды…

Слово «условно» вновь сыграло с Галей непонятную шутку. И почему она стала так на него реагировать?

Целую минуту Ксюша и Стас ждали, когда Галя отсмеётся. Уже подумывали аккуратненько её потрясти, но она сама успокоилась. Стас охотно последовал бы примеру своей девушки, но не мог — кто-то из них должен сохранять если не спокойствие, то видимость спокойствия. Поэтому Стас держал в руках себя и заодно Галю. Он обнял её, она прижалась к нему и всхлипнула. Ксюше не хотелось нарушать идиллию (и заодно Галино душевное равновесие, еле-еле обретённое и пока крайне хрупкое), она деликатно ждала, пока влюблённые выйдут из оцепенения.

Снегопад совсем иссяк, теперь снег в воздухе появлялся, лишь когда его взметал с земли ветер. Галя поёжилась и отлипла от Стаса.

— Что нам делать?

— Идти ко мне домой. Не в лесу же оставаться. Давайте, тут недалеко, доедем за полчаса. — Ксюша просияла, что-то заметив. — Или доберёмся намного быстрее.

Чем-то замеченным был очередной, вроде непримечательный снежный «всплеск». Однако непримечательным он оставался ровно до момента, когда во взвившемся облаке снежинок проступил человеческий силуэт. Снежинки опали, человек остался. Парень лет двадцати — двадцати пяти, в серо-коричневом тулупе, чёрных сапогах, без шапки и без рукавиц.

Галя всегда инстинктивно схватывала внешность любого нового знакомого, моментально рассматривала с головы до пят. И сейчас принялась рассматривать нарочито тщательно, чтобы отвлечься и не потерять самообладание снова. У парня тёмно-русые волосы, стриженые, но не настолько короткие, чтобы не ерошиться. Широко расставленные карие глаза. Брови почти прямые, щёки худые, но не впалые, нос вздёрнутый, губы полные. Ростом со Стаса, в плечах уже (это понятно, несмотря на тулуп), вроде жилистый.

Парень растерялся, обнаружив, что Ксюша не одна, но улыбнулся и шагнул к ним.

— Привет.

— Привет. — Ксюше неудобно было шагать в лыжах, но она протянула парню руку, которую он тут же взял.

— Как добралась?

— Благополучно.

— Смотрю, и гостей привела.

— Случайно получилось.

— Ну, знакомь.

— Ну, знакомлю. Это Галя, это Стас. Мы с ними вместе учились в академии. — Она обратилась к бывшим однокурсникам: — А это Егор, мой жених.

— Кто-кто? — У Гали отвисла челюсть. Из всего, что приключилось сегодня, наличие у Ксюши жениха показалось ей самым фантастическим и невероятным. Стало капельку обидно за Стаса.

— Жених, — повторила Ксюша.

— Тот самый Стас, в которого ты якобы влюблена была? — недовольно осведомился Егор.

— Ты ж мой ревнивый!

— Якобы? — ожил Стас. Хорошо, что он подал голос, Галя уже начинала за него волноваться. Кто знает, какие переживания кроются за этим волевым, мужественным, лишь слегка перекошенным лицом?

Ксюша виновато скуксилась.

— Я не могла сказать, что у меня жених в другом мире, а нужно было объяснить, почему я не хочу ни с кем встречаться. Я и придумала изображать безнадёжно влюблённую. Пусть меня считали пришибленной, но относились с пониманием.

— А сказать, что у тебя жених в другом городе, было нельзя? — вспыхнула Галя, припомнив, сколько у неё набралось неприятных ощущений из-за Ксюшиной «влюблённости».

— Можно, но этому рано или поздно перестали бы верить. А в мою безответную любовь к Стасу верили и верили, потому что я поддерживала легенду наглядно.

— То есть вечно пялилась на моего парня?!

— Пялилась, тихонько вздыхала, полунамёками давала понять знакомым, как он мне нравится.

— Н-ну-ну, — Егор выразительно глянул на Стаса.

— Только без разборок! — взмолилась Галя. — Иначе я за себя не отвечаю. Скажите спасибо, что я до сих пор в обморок не грохнулась. Я устала, я перепугалась, я не понимаю, что происходит, я, в конце концов, начинаю