нет волшебства, он злится только, что её постоянно обижают. Дать в нос сверстнику Егор мог, но против больших дядь и тёть был бессилен.

— Ксюша, — он сел подле неё. А дальше что делать? Не обниматься же, такими глупостями взрослые занимаются; если кто увидит — засмеют.

— Чего? — всхлипнула она.

— Машка — дура.

— Дура она, а смеются надо мно-о-о-ой, — Ксюшу подхватило новой волной рыданий.

Егор совсем растерялся.

— Ну чего ты, Ксюша? Ну не плачь!

— Хорошо тебе говорить: не пла-а-а-чь! А у меня мужа не бу-у-у-удет!

— Зачем тебе муж?

Ей пришлось приостановить рыдания.

— Не знаю. — Она шмыгнула носом. — Наверное, он будет мне конфеты дарить. Сейчас папа дарит, а когда я замуж выйду, муж будет дарить… Ой, нет, не будет! Не будет у меня мужа-а-а-а!.. — Она прервалась на вдох и довыла: — …А-а-а! У всех взрослых тётенек есть муж!

— Неправда. У некоторых нету.

— И сидят они без конфе-е-е-е-ет! И я буду без конфе-е-е-е-е-ет! — Она не сомневалась, что жизнь кончена.

Егору очень хотелось утешить Ксюшу, и он предложил:

— Хочешь, я тебе конфеты дарить буду, когда вырасту?

Ксюша замолчала секунды на три и разревелась снова.

— Не бу-у-у-у-у-де-е-е-ешь!

— Почему? Раз сказал — буду, значит, буду!

— Не бу-у-у-дешь! Тебе твоя жена не разрешит!

Егор представил страшную картину: непонятная грозная тётка, называющаяся женой, запрещает ему делиться конфетами с друзьями и забирает у него все сладости, чтоб не раздавал. Сладкое Егор не любил, но обиден был сам факт. Зачем вообще жениться, если у тебя всё будут забирать? Разве что…

— Давай я на тебе женюсь! — Точно! Ксюша не станет зажимать конфеты. Ничего не станет зажимать, потому что Ксюша добрая.

От удивления у Ксюши иссякли слёзы.

— Ты? Женишься на мне? Зачем?

— Конфеты тебе буду дарить.

— А обзываться не будешь?

— Не буду.

— Честно?

— Честно-пречестно.

— Тогда давай.

Торжественно взявшись за руки, они отправились объявлять о своём решении пожениться.

Единственными, кто это решение воспринял всерьёз, были дети на игровой площадке. Взрослые лишь умилённо посмеялись. Семья Егора жила по соседству с Окунёвыми, его родители приятельствовали с Людмилой и Сергеем, сердечно жалели Ксюшу и ничего не имели против её дружбы с их сыном. Будь Егор и Ксюша взрослыми, их помолвка стала бы ударом, но они же малыши, ничего серьёзного, сами скоро забудут.

Но не забыли ни они, ни родители — «женитьба» регулярно становилась предметом добродушных шуток и фигурировала в списке забавных воспоминаний. Её долго считали ребяческой фантазией, но к этой фантазии привыкли и подспудно примирились с нею. Окунёвы — семья уважаемая, обеспеченная, да ещё и с собственной целительницей, это дорогого стоит. Жутко подумать, что внуки могут родиться такими же калеками, как мать, — без волшебства, тяжело им придётся. Но уже было ясно, что никто не застрахован от пусторождённых. Если раньше за одно поколение рождалось два — три таких ребёнка, то теперь они появлялись как грибы после дождя, даже в семьях с сильнейшим волшебством, где подобного прежде не случалось никогда. Никаких гарантий, что, женись Егор на кладезе волшебных сил, это спасёт его детей от пустоты. И неизвестно, какой характер будет у кладезя. Ксюшу же Михаил и Анна знали с самого её детства — добрая, порядочная, умная девочка, и помочь всегда готова, и рассмешить умеет.

Ксюша действительно была созданием беззлобным. В основном. Она органически не могла кому-то нахамить, если кто-то не начинал первым. Но постоять за себя умела. У неё отсутствовали волшебные способности, зато с умственными был полный порядок. Сначала дети, а потом и взрослые в её окружении поняли, что лучше не попадаться на Ксюшин острый язычок. Уже в десять лет она без всякого волшебства, одними словами, легко превращала обидчиков в предмет насмешек для себя и окружающих. С годами навык креп.

Однажды Ксюшу облаяла торговка украшениями. Было это на летней ярмарке. Ксюше приглянулись серьги, лежащие в дальнем углу уличного прилавка.

— Можно поглядеть? — Она потянулась к ним.

— Руки убери! — взвизгнула торговка, дородная и бесформенная, неопределённого возраста и определённых взглядов. Она не была знакома с Ксюшей лично, но знала, что это пустая девочка. Даже потенциальная прибыль не перекрыла отвращение, плюс, надо думать, торговка рассудила, что если Ксюша прикоснётся к товару, это отпугнёт других клиентов. — Загадишь всё своими лапами!

Пятилетняя Ксюша непременно расплакалась бы, а семнадцатилетняя лишь недоумённо-небрежно поглядела на торговку.

— Милая женщина, — произнесла Ксюша с аристократическим достоинством (непонятно откуда взявшимся, ибо аристократов у неё в роду не водилось), — я бы послала Вас сами знаете на что, но боюсь, не найдёте дорогу — видно же, что Вы там давно не были. Если вообще бывали.

После короткого ступора торговка заголосила так, что у окружающих едва не полопались барабанные перепонки. Кошмар, караул, бардак!!! Да что ж творится-то, люди добрые?! Да как же так можно, чтобы всякая пустотень кого вздумается обругивала?! Стража! Стража!

Два стражника из расчёта, следившего за порядком на ярмарке, и так прибыли на шум — узнать, что творится. По рассказу торговки выходило, что Ксюша её чуть ли не прирезать пыталась, но слова остальных присутствующих были ближе к истине.

— Арестуйте её! — требовала торговка. — Заберите, в тюрьму бросьте! Пусть там сидит!

— За что? — невозмутимо поинтересовалась Ксюша. Рядом стоял Егор, и не в последнюю очередь благодаря этому получалось сохранять спокойствие. Она перевела комично-серьёзный взгляд на стражников. — За то, что я НЕ послала сию чудесную женщину? Если её это столь сильно расстраивает, я могу послать, мне не жалко, но будьте, пожалуйста, свидетелями, что всё по обоюдному согласию.

Торговка стала пунцовой, окружающие, включая стражников, расхохотались.

Когда все разошлись, Михаил, отсмеявшись, сказал сыну:

— Егорка, правда, женись-ка ты не ней. С такой не пропадёшь, а если пропадёшь, хоть не соскучишься.

— Да вот сам думаю, что надо бы жениться, — улыбнулся Егор.

Ему недавно исполнилось восемнадцать. Традиционно в этом возрасте молодым людям полагалось обзаводиться невестами, а девушкам — женихами, хотя от помолвки до свадьбы обычно проходило несколько лет.

— А моё согласие совсем не требуется? — наигранно возмутилась Ксюша.

— Ты своё согласие дала двенадцать лет назад, — напомнил Егор.

— Может, я уже передумала.

— Ничего не знаю. Ты замуж согласилась? Согласилась. Конфеты от меня получала? Получала.

— Так это была предоплата?

— Конечно! Думаешь, я задаром тебе столько лет конфеты таскал?

— В супружеский долг меня вгонял?! Коварный, коварный Егор!

— Мальчики и девочки, давайте-ка посерьёзнее, — вмешался Михаил. — Жениться будем или нет?

Егор с Ксюшей обменялись взглядами, одновременно улыбнулись, синхронно сказали:

— Будем, — и дружно рассмеялись.

Решение далось им чрезвычайно легко, ведь они