– Лучше поспешить, чем… всех насмешить. То есть опоздать. Как говорила одна старушка, лучше мы подождем самолет, чем он нас ждать не станет.

– Какая еще старушка? – спросила мама.

Тут уж Соня с Ладошкой просто покатились со смеху.

– Какое игривое у нас настроение, – проворчал папа. – А мне вот не до смеха. Ворочается Нюк, да еще и причмокивает. Ужас какой-то!

– Дай я поглажу его, – сказал Ладошка. – Он и успокоится.

– И правда, – улыбнулся папа. – Только не делай этого у стойки. Странное зрелище – маленький сын гладит папу по животику.

Макар боялся, что старушка их выследит. Но напрасно. Наверное, ей было не до этого, да и людей вокруг было слишком много. Веселовы просто затерялись в толпе. К тому же их рейс наконец-то объявили на самом деле.

– Ну вот, – сказал папа. – Сдаем багаж, а потом… Потом я первый пойду. То есть мы. Тьфу ты, уже привык себя считать двойным существом!

«Двойное существо» прошло контроль беспрепятственно. Похоже, что папа, пройдя рамку металлоискателя, даже удивился этому. И радостно замахал руками, призывая к себе оставшихся членов своей семьи. А вот на маму рамка сердито зарычала. Наверное, хитрый прибор уловил излишнее мамино волнение. И контролеры подозрительно посмотрели на маму, заставив ее еще больше понервничать, и сумочку ее тщательно пересмотрели, перебирая все мелкие предметы. Макару даже жалко стало маму. Волнуется, как девчонка, а ведь все страшное позади. Папа стоит перед выходом на летное поле и спокойненько поглаживает свой живот, как человек, любящий покушать и только что отобедавший.

– Вот что я понял, – шепнул Макар Соне с Ладошкой. – Что не надо бояться приключений! И чем раньше они начинаются, тем лучше. Примета хорошая.

– Подожди ты со своими приметами, – наставительно сказала Соня. – Еще весь полет впереди.

Макар прикусил язык. Действительно, рано радоваться. Как поведет себя Нюк в полете?

– А можно, я расскажу маме с папой про пирожное? – спросил Ладошка.

– Папе – можно, – великодушно разрешил Макар. – Только шепотом, чтобы мама не услышала. А ей расскажешь потом, после приземления.

Ладошка этому даже обрадовался. Такую смешную ситуацию, которая возникла за столиком, лучше пересказать не один раз. И даже не два. Еще много раз они посмеются над своим первым приключением!

Папа заметно гордился своим подвигом. У него был такой вид, как будто он только что побывал на Луне. С Нюком, конечно. Он поглаживал свой «живот» и раздавал всем советы, что было ему вообще-то несвойственно. Обычно в семье советы, то есть указания, давала мама. Но тут родители словно поменялись ролями.

– Ладошка, не отходи далеко, – несколько раз повторил папа, как будто в маленькой комнате-накопителе, где Веселовы ожидали посадки, можно было отойти куда-нибудь дальше чем на пять метров.

Тем более никуда нельзя было отойти в самолете. Но и там, как только Веселовы расположились в своих креслах, папа повторил эту фразу.

– Что вы все перешептываетесь? – Это замечание уже относилось к Соне с Макаром. – В такой небольшой компании, как наша, это неприлично!

А маме досталось самое смешное указание:

– Не надо волноваться за Нюка! Он рядом со мной успокоился.

Мама расхохоталась.

– Это не он рядом с тобой успокоился, а ты рядом с ним. Нюк действует как успокоительное, разве ты не знаешь?

Тут у папы из-под куртки донеслось чихание. Не очень-то этот звук был похож на то, что чихнул человек, поэтому сидевшие впереди люди опасливо прислушались. Папе пришлось притвориться, что это он сам чихнул. Актерского таланта у папы не было, и его притворное чихание получилось таким смешным, что странно было: как это не рассмеялся весь самолет? Зато Соня, Макар и Ладошка, конечно, рассмеялись.

– Охотно уступлю кому-нибудь это успокоительное лекарство, – проворчал папа. – Кто следующий?

– Я! – первым выкрикнул Ладошка. – Я Нюка в туалет водить буду.

– За руку, что ли? – ехидно спросил Макар. – Так всех пассажиров испугаешь, что они без парашюта выпрыгнут.

Как ни странно, от таких мрачных перспектив Ладошка только засмеялся:

– Ну выпрыгнут, если они такие боязливые!

– Фу, какие глупости вы говорите, – заметила Соня. – Лучше в окно смотрите.

– А чего туда смотреть? – пожал плечами Ладошка. – Вот взлетим, тогда посмотрим, какая Земля маленькая.

– Мы что, по-твоему, в космос полетим? – спросил Макар.

– Какие же все-таки вы маленькие! – улыбнулась мама. – И что у вас в головах? Одни глупости.

– Кто это здесь маленький и у кого это глупости в головах? – вдруг услышали ребята. – Разве могли глупые люди отправиться в такую дальнюю поездку?

Папа улыбнулся человеку, который подошел к ним и произнес эти слова.

– Могли, Иван Васильевич, еще как могли! Вот это и есть мое семейство, о котором вы, наверное, наслышаны.

– Конечно, наслышан, – добродушно ответил папин собеседник. – Весь институт знает, что Веселовы отправляются в командировку целой семейной экспедицией. Пять человек, шутка ли!

– Пять с поло… – начал было Ладошка, но Макар ткнул его локтем в бок.

Ладошка икнул и замолчал на полуслове. И не только от тычка Макара, но и оттого, что стоящий рядом с ними долговязый человек сразу привлекал внимание. Наверное, он к этому и стремился, потому что не может человек в такой одежде не понимать: все на него будут оглядываться. Все на нем было джинсовое – широкополая панама, рубашка, штаны, рюкзачок. Макар специально перегнулся и посмотрел на его ноги – кеды тоже были джинсовые.

– А юные этнографы не боятся комаров, медведей, темной страшной тайги? – поинтересовался джинсовый Иван Васильевич.

Вдобавок ко всему джинсовому виду он и говорил немного необычно: вместо «л» выговаривал «в», и поэтому казалось, что он произносит «мавенький», «гвупые вюди».

Только Макар открыл рот, чтобы ответить на странный вопрос Ивана Васильевича, как его опередили.

– Перечислением ужасов вы только заинтересуете маленьких Веселовых! – раздался женский голос. – Вы совсем не знаете детской психологии, Иван Васильевич. Чем больше их пугаешь, тем им интереснее.

Макар одновременно и услышал эти слова, и почувствовал такой запах, как будто рядом с ним разлили целый флакон духов. Наверняка не он один уловил этот приторный аромат: Соня с интересом принюхалась, а папа едва заметно поморщился и погладил себя по животу. Конечно, он беспокоился за Нюка – новые запахи хонорику были ни к чему.

– Похоже, что вас, Афина Палладиевна, комарами не испугаешь, – пробормотал Иван Васильевич. – Какие чудесные духи! Комары от такого запаха вымрут, как динозавры.