идущих,

Почва создать не могла бы плодов своих многоотрадных,

И не могли бы породы животных, лишенные пищи,

Ни размножаться, ни длительность жизни себе обеспечить.

Правда, во многих вещах ты присутствие можешь заметить

Тел однородных, как в разных словах одинакие буквы,

Но невозможно ничто без порядка вещей основного.

Кроме того: почему не дала человеку природа

Крупных размеров таких, чтобы мог он шагать через море,

С помощью рук же своих вырывать высочайшие горы

Или теченье веков побеждать долголетием жизни?

Не потому ль, что созданья все определяются только

Свойством известным материи той, из которой родились?

Должно нам, значит, признать, что ничто народиться не может

Из ничего, но зародыши нужны, чтоб всякая особь

Свет увидала и сладостный воздух вкусила с рожденьем.

Мы, наконец, отличаем всегда от возделанной почвы

Новь непочатую. Труд над землею плоды улучшает.

Значит, находятся в почве самой уж первичные тельца,

Производительность коих мы можем усилить, сохою

Тучные глыбы земли шевеля и поля разрыхляя.

Не существуй таких телец в земле, то без наших стараний

Все бы само по себе улучшалося в нашей природе.

Надо заметить еще: разлагает природа все вещи

На составные частицы, пропасть же ничто в ней не может.

Если б погибнуть могли составные частицы все эти,

То существа умирали б, внезапно из глаз исчезая,

Ибо не нужно бы было усилий к тому, чтоб частицы

Разъединить в каждой вещи и связь между ними расторгнуть.

Ныне, когда составляется все из бессмертных зачатков,

Не допускает природа, как видишь ты, смерти, доколе

Сила не явит себя, иль ударом предмет разрушая,

Или его разлагая, проникнув вовнутрь чрез пустоты.

Кроме того, если б время совсем истребляло в природе

Все то, что старость отъемлет, материю всю поглощая,

Где б почерпнула Венера, чтоб новых существ поколенья

К жизни призвать? И откуда б сырая земля добывала

Нужное все для кормленья и роста тех новорожденных?

Чем пополнялось бы море, ручьи, дальноводные реки?

Как и откуда эфир наполнялся бы сонмом созвездий?

Будь те первичные тельца подвержены смерти, давно бы

Вечное время в прошедшие дни поглотило природу.

Если ж в прежнее время всегда они существовали,

Изо дня в день обновляясь и новые вещи рождая,

То несомненно, что одарены они вечной природой.

Вследствие этого вещи не могут в ничто обратиться.

Если при этом материя вечная прочною связью

В большем иль меньшем размере частиц бы своих не скрепляла,

То одинаковой силой могли б разрушаться все вещи,

Прикосновенье простое тогда причиняло бы гибель.

Там, где всецело кончается область материи вечной,

Сила любая способна расторгнуть сцепленье в частицах.

Ныне ж, когда все сцепленья частиц меж собою различны

И неизменны лишь сами частицы материи вечной,

То пребывают они невредимы в предметах, доколе

Связь не нарушена их приложеньем достаточной силы.

Не пропадает бесследно ничто, но в своем разложеньи

Все возвращаются вещи на лоно материи снова.

Так исчезают дожди, что родитель Эфир с небосвода

В недра сокрытые матери нашей земли низвергает.

Тучные жатвы затем вырастают, деревья ветвями

Все зеленеют, растут, от плодов изобильных сгибаясь.

Люди и звери в дарах тех земли добывают питанье,

И расцветают от них города поколением юным.

Пение птиц раздается в лесах густолиственных всюду;

Стадо скота, отягченное жиром, на пастбищах тучных,

Отдых вкушая, лежит, и сочится молочная влага

Из переполненных вымен, подростков же юное племя

В прихоти детской своей, под влияньем молочного сока,

Резво играет на нежной траве, неумело ступая.

Значит, не гибнет бесследно ничто из того, что мы видим,

Но возрождает природа одно из другого. Не может

Вещь народиться одна, пока не погибнет другая.

Как я сказал уже, из ничего не рождаются вещи,

Также не могут они, народившись, в ничто обратиться.

Чтоб к положеньям моим ты не начал питать недоверья

Лишь потому, что твой глаз этих телец первичных не видит,

Я докажу, что бывают они несомненно в предметах

Даже тогда, когда глаз никакой их не может заметить.

Ветра порывы, во-первых, что волны морские колеблют,

Рушат суда величавые и облака разгоняют,

И одновременно бурей стремительно носятся в поле,

Ниспровергают деревья большие, высокие горы

Точат дыханьем крушительным: так с громыханьем свирепым

И угрожающим рокотом волны морские бушуют.

Да, без сомнения, ветер есть тело, невидное глазу,

Что океаны, и землю, и тучи на небе сметает,

И увлекает внезапно порывом стремительным с места.

Не по другому закону он движется, все разрушая,

Как и ручей, что спокойно течет, но в известное время

В дикий поток превращается и, от дождей пополняясь,

С гор ниспадает высоких своей многоводною силой,

Леса обломки и даже деревья таща за собою.

Часто при этом не могут мосты устоять под напором

Вод быстротечных, когда, от дождей помутившись обильных,

С силою рвется поток разъяренный к устоям могучим.

С грохотом сильным удар он наносит и в волны кидает

Камни огромные, все по дороге своей сокрушая.

Стало быть, так же должны проноситься ж ветра порывы.

Ветры, подобные волнам потока, обломки предметов

В разные стороны мечут и сильным напором толкают,

По временам унося их с собою в вертящихся вихрях.

Ясно нам было, что ветры – тела, недоступные взору,

Так как по действиям явным и свойствам подобны потокам;

Эти ж последние суть, очевидно, тела по природе.

Далее. Запахи мы ощущаем от разных предметов,

Не замечая того, чтоб к ноздрям подступало что-либо.

Летнего зноя и холода тоже никак мы не можем

Зрением воспринимать, как не можем и звуков увидеть.

Все то, однако, являет телесное происхожденье,

Так как имеет способность известные чувства в нас тронуть:

Трогать и тронутым быть одному только телу