в Доме крестьянина были. Кроме Крокотова как раз заселялся еще один постоялец, судя по виду — из городских. Светло-бежевый костюм — «пара» — коричневые кожаные сандалии, шляпа, рубаха с узеньким галстуком. Остренькая «чеховская» бородка, усики, тонкие губы… Интеллигент! Можно было бы назвать пижоном, кабы не возраст — немолодой уже, верно, Крокотову ровесник. Да нет — пижон! Вон как с девчонкой-администратором заигрывает!

— Ах, Леночка, какие же красивые у вас тут места!

— Тут у нас и охота, и рыбалка, и ягоды скоро пойдут! — милая блондиночка с косами широко улыбнулась в ответ.

— Ах, не зря мне здешние места порекомендовали. А полдома-дом тут у вас никто не сдает? Так, недельки на три… Ого! — тут «пижон» заметил Семена, скривил доброжелательно губы в улыбке, кивнул: — Мельников Михаил Петрович, инженер и… ботаник-любитель. Гербарии собираю, здесь их — непочатый край!

— Крокотов Семен… из деревни мы.

— Очень приятно! О, да тут и кроме нас уже постояльцы есть. Вон вещи-то… А, Леночка?

— Да, товарищи, — юная администраторша одернула модный, с накладными карманами пиджачок, накинутый поверх платья. — Тут еще с вами двое заготовителей из райпотребсоюза. Люди приличные.

— И мы — приличные, — Мельников подмигнул девушке и, хохотнув, повернулся к Крокотову: — Идемте. А что, Семен… как вас по батюшке?..

— Иваныч.

— А что, Семен Иваныч, «пулечку» вечерком не распишем? С товарищами из райпотребсоюза?

— Чего?

— В картишки, говорю, перекинемся?

— Это можно. Но лучше — в домино.

— В домино так в домино, — махнул рукой инженер и уселся на свободную койку. — Ну что, распаковываем чемоданы?

Вечером играли. В преферанс умели не все, потому сошлись на более простом варианте — «козле». Соседи — товарищи из райпотребсоюза — оказались молодыми и компанейскими, на четверых раздавили поллитровочку под вареные яйца, плавленый сырок и пироги с рыбой. Хоть и запрещено строго-настрого, а все же за знакомство как не выпить? Тем более с такими-то приятственными людьми? Но — интеллигентно все, под разговоры за жизнь и без всякого особого шума.

Поиграли, выпили и ровно в одиннадцать вечера, по распорядку, улеглись спать. А ночью случилась гроза…

Поначалу все было тихо, лишь на площади гомонили подростки, слышались смех да гитарный перебор. Ну что поделать — лето…

Откуда взялась грозовая туча — черт ее знает, но вот нагрянула. Подобралась незаметно, словно голодный хищник, и очень даже быстро заволокла тихой сапой полнеба, оглянуться не успели — а уже и гром! Поначалу отдаленный такой… скорее даже не гром, а глухое ворчание, будто где-то за лесом ворочался да недовольно урчал медведь.

А потом вдруг резко засверкали молнии, пронеслись канонадой громовые раскаты — над лесом, над городком, над озерами. Туда, в межозерье, и ударила молния — казалось, близко совсем. Громыхнуло так, что заложило уши, и тут же хлынул ливень!

Подростки с площади укрылись под спасительной сенью автобусной остановки, разом погасли редкие уличные фонари — дежурная смена местной подстанции вырубила электричество, опасаясь грозы.

Темно стало кругом, неуютно, мокро. Сверкали молнии, громовые раскаты прокатывались, словно волны в бурю, дождь лил стеной. Недолго, правда. Немного погодя поутих, но молнии так и сверкали, и гром еще гремел…

В этакую-то непогодь и пробирался окраиной городка припозднившийся путник. Спасаясь от дождя, он поднял воротник плаща, натянул на самые уши кепку. Зачем-то оглянулся, потом нырнул под спасительную сень крыльца одиноко стоявшего дома. Не изба то была, а именно дом — не по-деревенски длинный, обшитый досками, с высоким крыльцом.

По жестяному козырьку крыльца дробно стучали капли. Путник снова оглянулся, бросив быстрый взгляд на видневшийся в полусотне метров двухэтажный бревенчатый барак. Постоял, посмотрел и, таясь по-воровски, вытащил из-за пазухи плоский карманный фонарик. Включил на миг, осветив синюю, с серебристыми буквами вывеску — «Озерский районный дом пионеров и школьников». Старая была вывеска — район-то нынче отменили, так что быть ли здесь Дому пионеров — бог весть…

Удовлетворенно кивнув, неизвестный глянул на небо и, поежившись, спустился с крыльца. Обошел здание, прячась за кустами малины, затем, подойдя к окну, сноровисто выставил стекло! Тихо все, быстро…

Дождь уже почти кончился, но гром все гремел, а невдалеке, над лесом, сверкали синие молнии. Аккуратно прислонив выставленное стекло к высокому цоколю, мужчина просунул руку в окно, нащупав запор и распахнув створку, ловко забрался внутрь. Послышался глухой звон разбитого стекла, какое-то лязганье…

Снова ударил гром.

* * *

— Ну вот сами смотрите, товарищ… — встав посреди небольшого зала, заведующий Домом пионеров Аркадий Ильич Говоров растерянно развел руками. Еще не старый — сорок два года, — но уже сутулый и несколько рохля, Аркадий Ильич должностью своей гордился и много чего делал: и кружководов находил, и общественников привлекал, и средства в гороно выбивал — короче говоря, был на хорошем счету. А тут вдруг такое!

— Они вот через это окно влезли. Вот, товарищ участковый, тут и следы еще не высохли…

— Да уж вижу.

Совсем еще молоденький участковый в новенькой синей форме внимательно осмотрел следы, смазанные, честно-то говоря, или нарочно затертые. Посмотрел, вздохнул и перевел взгляд на заведующего:

— Так что, говорите, украли-то?

— Два фотоаппарата из фотокружка, — с готовностью перечислил Аркадий Ильич. — «Любитель» и «Смена». «Любитель» — на широкую пленку, а «Смена»…

— …да знаю я, — прохаживаясь вдоль стен, участковый внимательно осматривал разбитые выставочные витрины. — А тут у вас что было? Драгоценные камни? Скифское золото?

— Да уж скажете! — заведующий фыркнул. — Военная экспозиция. Партизанский отряд у нас в войну был… Но медали не взяли — сами видите. Да и фотографии, документы целы, только вон… разбросаны.

— Похоже, вашими ценными бумагами воры подоконник протерли… и следы, — усмехнулся милиционер.

— Варвары!

— Значит, кроме фотоаппаратов, ничего больше ценного не пропало…

— Ой… стойте, стойте! — Говоров неожиданно заволновался. — Как же ничего ценного? А «Спидола»! У меня в кабинете была… взломали замок…

— Да у вас такие замки, что ногтем откроешь! Говорите, «Спидола»?

— Ну да. Ценный подарок от райкома партии! — не удержавшись, похвалился заведующий. — За хорошее воспитание школьников.

Участковый согласно кивнул:

— «Спидола», конечно, вещь недешевая. Поди рублей шестьдесят?

— Семьдесят три рубля сорок копеек! Новыми, — с гордостью пояснил Аркадий Ильич. — По-старому — семьсот тридцать четыре рубля!

К «новым» ценам, введенным в оборот после прошлогодней денежной реформы, люди еще не привыкли и постоянно переводили «новые» цены в «старые».

— Хороший приемник, пластмассовый, легкий. На транзисторах! — заведующий горестно вздохнул. — Какая-то сволочь его теперь слушает?

— Так… — участковый взял брошенную на подоконник полевую сумку-планшет. — Где бы у вас показания записать… и протокол осмотра?

— А вот, прошу, пожалуйста, в мой кабинет.