— Так это… сейчас сотрудники как раз придут на работу. У нас совещание! Да вы проходите, товарищ милиционер.

Сквозь оконное стекло сверкало чистое, умытое вчерашним дождем солнце. Войдя в кабинет, участковый невольно прищурился, потом уселся за старый конторский стол спиной к окну. Снял фуражку, вытащил из полевой сумки листы бумаги и перьевую ручку, буркнул себе под нос:

— Однако, начнем. Мной, участковым уполномоченным отделения внутренних дел Озерского райисполкома младшим лейтенантом милиции Дорожкиным Игорем Яковлевичем, составлен настоящий протокол…

— Товарищ милиционер, а собаку привлекать будете?

— Так дождь же был. Что толку-то?

— И правда…

Вообще-то никакой собаки в Озерском отделении милиции не было. После недавней реорганизации остались только три участковых, два опера, вечно пьяный техник-криминалист, да дежурка. Ну и начальник, само собой. Следователи — при особой нужде — приезжали из нынешнего районного центра, соседнего Тянска. Правда, ездить в Озерск они не особо любили, предпочитая рассылать «отдельные поручения». А кому эти поручения исполнять-то? Коли из трех участковых — один на курсах, другой уволился, а об оперативниках и говорить нечего. Должности есть, а людей нету. Прислали тут из Тянска одного старлея, Ревякина Игната. Вроде парень ничего, да вот пока в курс дела войдет…

Дорожкин вздохнул и пригладил светлую, упавшую на глаза челку. Вот ведь угораздило сразу после армии в участковые податься. Лучше бы на сверхсрочную остался. Так нет же, соблазнился обещанной комнатой.

— Документы на «Спидолу» имеются?

— А как же! Вот, пожалуйста. Ой! Еще радиодетали пропали. Лампы там всякие, диоды-триоды… разный, знаете, хлам. Это и не важно, в общем-то…

— Нет уж, — насторожился участковый. — Как раз — важно! Радиодетали только конкретным людям нужны — радиолюбителям. Вот их и поищем. Вы вообще кого-то подозреваете?

— Ах, бросьте! Кого тут подозревать?

— Что ж, ладно. Вот здесь распишитесь… и здесь… Понятые-то где?

— А, сейчас, сейчас позову… я быстро…

Вообще-то хорошо бы все это прекратить за малозначительностью да материал проверки списать в архивное дело. Однако не выйдет. Тут ведь не просто кража, а — со взломом! Пусть даже и насчет «группы лиц» еще бабушка надвое сказала. И «Спидола» — семьсот тридцать… тьфу ты — семьдесят три рубля. Почти как зарплата. Да и фотоаппараты еще — «Любитель» со «Сменой», конечно, дешевые, но…

— Вот, пожалуйста — понятые! Проходите, товарищи.

— Аркадий Ильич…

— Да-да?

— У вас фотоаппараты на балансе стоят?

* * *

Матушка-природа наградила бывший райцентр весьма щедро: кроме бескрайних лесов, ореховых и рябиновых рощиц имелись еще река и целых три озера, именовавшихся без затей — Маленькое, Среднее и Большое. На самом дальнем и рыбном — Большом — раскинулись песчаные пляжи, на Маленьком и Среднем — мостки. Впрочем, рыбой и эти обижены не были.

После ночного ливня солнышко словно на волю вырвалось — жарило уже совсем по-летнему, припекало прямо с утра! Возникшие за ночь лужи на глазах исходили паром, в кустах акации перед исполкомом радостно щебетали птицы. Девушки уже переоделись в платья — крепдешиновые, ситцевые, — яркие, с короткими рукавами, в горошек, в цветочек, в клеточку…

Мальчишки шли в школу в одних рубашках, а младшекласснники — так те вообще в коротких, на помочах, штанах. Лишь девчонки, как всегда, парились в коричневых своих платьях с передниками. Передники, правда, нынче были белые, праздничные, как и рубашки у парней.

Молодой человек — юноша в белой рубашке и светлых парусиновых брюках — слез с велосипеда у почты. Прислонил велосипед к забору, уселся на парапет и стал кого-то ждать, лениво посматривая на ожидавших автобус пассажиров.

Тетки в жакетах, двое мужиков с котомками, командировочные с чемоданчиками — немного, все же рабочий день. Автобус «Озерск — Тянск» нынче ходил часто — три раза в день! А по субботам, воскресеньям и понедельникам ездили еще и по деревням. Совсем красота! Не как в старые времена — добирайся как знаешь. Это, кончено, хорошо. От укрупнения районов хоть какая-то польза. Но вместе с тем… Озерск раньше был райцентр, а теперь что?

Юноша пригладил темно-русые волосы. Подстриженные когда-то «полечкой», они сейчас лезли в глаза, приходилось зачесывать челку назад, однако ветер быстро трепал прическу.

Вытащив из кармана расческу, юноша тщательно причесался, поймав на себе заинтересованные взгляды проходивших мимо школьниц, судя по виду — семиклассниц или еще младше. Мелкота! Ишь, вылупились!

Одна даже набралась храбрости — поздоровалась:

— Максим, привет.

Темненькая, востроглазая, стройненькая… Знакомая…

Максим улыбнулся, снизошел до ответа:

— Привет, Женька, привет. В школу?

— Ну а куда ж? Последний день нынче, забыл?

— Х-ха! То-то я смотрю — такие красивые все.

— А у тебя когда экзамен?

— Послезавтра. Русский язык.

— Ну, ни пуха, ни пера.

— К черту, к черту. Мне бы, главное, французский сдать. Насчет остальных я не волнуюсь.

— Сдашь.

— Сдам.

— Увидимся, Макс!

Макс… хм… Ну и что с того, что младшей сестры одноклассница? Никакого уважения. Совсем. Ох уж эти пионеры… А вообще Женька — счастливая. Никаких экзаменов нынче в седьмом классе сдавать не надо — сразу в восьмой, он выпускным считается, не как раньше — седьмой. Потому как реформа: не семилетняя школа, а восьмилетняя, не десять классов, а одиннадцать, и два дня в неделю изволь на производственной практике отработать: на ферме, в леспромхозе или еще где… Чтобы стаж шел. Без стажа — никуда.

Вот и Максим одиннадцатый заканчивал, экзамены остались — и все.

Кстати, а Женьку эту в детстве Горемыкой прозвали! За то, что в разные истории попадала: то в детском саду кипятком руку ошпарила, то в парке потерялась, а как-то ее с рейсового автобуса сняли — решила просто так покататься. Но все это давно: Катька, сестра Максима, иногда вспоминала, а вот Женька прозвища своего старого не любила. Да и позабылось оно уже.

К остановке наконец подъехал автобус из Тянска — желто-красный тупоносый ЗИС-155. Остановился, распахнул двери-гармошки, старых пассажиров выпустил, новых — впустил.

Макс посмотрел с любопытством: всегда интересно, кто в город приехал, может, знакомый кто… Нет. Знакомые — да, но все — народ пожилой и не интересный ничуть.

— Бонжур, Макс! Извини, припоздала.

— Бонжур, Лидия… Борисовна.

Молодая женщина — девушка двадцати трех лет отроду — спрыгнула с дамского, с низкой рамой, велосипеда. Красивая такая шатенка. Учительница французского языка, точнее сказать — практикантка. Старая-то учительница уволилась, вот ее и попросили до конца года поработать — сам директор попросил. А кого еще брать-то?

Ну да, «бабетту» носит — прическу такую, с начесом, как у героини французской актрисы Бриджит Бардо в кинофильме