– Ничего не видал, – сразу же заявил он, не успел Томас задать ему вопрос.

– Вы проходили здесь. Ведь это ваш маршрут? – уточнил у него суперинтендант.

– Ну… – замялся фонарщик. Спорить с этим было бесполезно.

– Когда? – настаивал полицейский.

– Да утром, – ответил его собеседник таким тоном, каким говорят об очевидных вещах. – С первыми лучами. Как всегда.

– И во сколько это было? – терпеливо продолжил расспросы Питт.

– С первыми лучами… я же сказал! – Фонарщик бросил нервный взгляд на труп, полускрытый наклонившимся рядом врачом. – Этого тогда не было. Я не видал.

– У вас есть часы? – настаивал суперинтендант, хотя и без большой надежды.

– На черта они сдались? Рассветает же каждый раз в одно и то же время, – резонно заметил нервный мужчина.

Томас понял, что более точной информации ему получить не удастся. С точки зрения фонарщика, его ответы были исчерпывающими.

– А еще кого-нибудь на площади вы видели? – задал Томас все-таки еще один вопрос.

– Не здесь, – покачал головой свидетель. – На другой стороне двуколка доставила джентльмена домой. Тот здорово набрался, однако же на ногах стоял. Но сюда не подходил.

– И больше никого?

– Нет. Слишком поздно для идущих с пьянок, и слишком рано для слуг, посыльных и всяких прочих…

Это было правдой. Что ж, круг еще чуть-чуть сузился. Когда констебль проходил здесь до обнаружения трупа, было еще темно; когда он нашел тело – начинало светать. А фонарщик прошел здесь незадолго до констебля. Это означало, что тело положили на ступени в течение 15–20 минут между этими двумя моментами. Если полиции очень повезет, то они смогут найти в близлежащих домах кого-то, кто именно в это время не спал и слышал шаги, а может быть, и крики – или только один вскрик. Слабая, но надежда…

– Благодарю вас, – закончил разговор Питт.

Небо над верхушками деревьев в середине площади посветлело. Солнце светило на крыши и отражалось в стеклах верхних окон. Суперинтендант повернулся к врачу, который закончил свой первичный осмотр.

– Драка, – коротко констатировал тот. – По-видимому, короткая. Больше скажу, когда обследую его без одежды. Могут быть другие повреждения, но одежда его не разорвана и не испачкана в крови. Когда он упал или его вырубили, земля была сухая. В любом случае это произошло не на улице. На одежде нет следов грязи или конского навоза. А сточные канавы сегодня достаточно сырые… – Хирург огляделся вокруг. – Вчера вечером шел дождь.

– Знаю, – ответил Питт, глядя на влажные булыжники мостовой.

– Конечно, знаете, – согласился медик, кивнув полицейскому. – Не надейтесь, что я сообщу вам что-то новенькое. Но все-таки скажу – мне ведь за это деньги платят. Этому парню нанесли один очень сильный удар по голове. Он оказался смертельным. Возможно, били куском свинцового провода, канделябром или кочергой. Или чем-то похожим. Полагаю, что скорее металлическим предметом, чем деревянным. Тяжелым, иначе такой раны не нанесешь.

– А на убийце могли остаться какие-нибудь следы? – поинтересовался Томас.

– Может быть, несколько царапин и припухлостей… Там, куда попадали кулаки, – хирург в задумчивости облизал губы. – Судя по повреждениям костяшек на его руках – скорее всего, на челюстях и голове его противника. Об одежду или мягкие ткани так руки не разобьешь. Лицо распухнет, а тело нет. У одного было оружие, у другого не было. Поэтому он и действовал кулаками. Мерзко.

– Не спорю, – сухо согласился Питт, поежившись от холода. – А когда все это произошло, можете сказать?

– Опять ничего нового, – вздохнул врач. – Незадолго до того, как беднягу притащили сюда. Если смогу определить точнее, то сообщу… на Боу-стрит, правильно?

– Абсолютно. Спасибо вам.

Хирург пожал плечами, кивнул на прощание и направился к перевозящему трупы экипажу, чтобы дать указание увезти тело.

Питт опять взглянул на часы. Было без четверти пять.

– Ну что же, пора начинать побудку, – сказал он Телману. – Давайте приступать.

Его помощник тяжело вздохнул, но ему не оставалось ничего, кроме как повиноваться. Вместе они поднялись по ступеням дома, на которых было найдено тело, и Томас дернул за бронзовый звонок. Сэмюэлю понравилось, что начальник принципиально решил не идти к заднему входу, откуда должен был бы заходить полицейский: соглашаясь с самим этим принципом, инспектор ненавидел претворять его в жизнь. Лучше бы Питт делал это без него, Телмана.

Прошло несколько тягостных минут, прежде чем они услышали звуки отпираемой двери. Дверь открылась внутрь, и на пороге появился ужасно небрежно одетый лакей. Он был не в ливрее, а в обычных брюках и куртке, и стоял в проходе, таращась на ранних гостей.

– Слушаю вас, сэр, – произнес он с тревогой. Этот человек был еще слишком молод и поэтому не успел приобрести надменный вид, присущий большинству его собратьев по профессии.

– С добрым утром, – ответил Томас. – Прошу прощения за столь ранний визит, но боюсь, что произошел несчастный случай, который вынуждает меня провести опрос как слуг, так и членов семьи. – Он протянул свою визитную карточку. – Суперинтендант Питт, полицейский участок Боу-стрит. Передайте это вашему хозяину и выясните, не может ли он уделить нам несколько минут своего времени. Боюсь, что дело касается серьезного преступления, и я не могу позволить себе дожидаться более подходящего часа.

– Преступление? – Голос швейцара был удивленным. – Но нас никто не грабил, сэр. Здесь никаких преступлений не совершалось. Вы, должно быть, ошибаетесь, сэр.

Он стал закрывать дверь, испытывая облегчение от того, что сейчас все эти страсти-мордасти останутся за дверью, на улице. В конце концов, это не проблема обитателей дома…

Телман качнулся вперед, как будто хотел вставить ногу между дверью и порогом, но остановился. Это было неблагородно и поэтому не нравилось полицейскому. А что, если бы ему пришлось заниматься такой же работой? Сама мысль о том, что он, инспектор Телман, был бы вынужден прислуживать кому-то, вызывала у него отвращение. На его взгляд, такая работа не подходила мужчине или женщине с чувством собственного достоинства.

– Ограбление, если оно действительно имело место, не так важно, как убийство, – твердо сказал Питт.

Лакей застыл, кровь отлила от его лица.

– Что… что вы сказали?

– Убийство, – спокойно повторил суперинтендант. – К сожалению, около часа назад на ступенях вашего дома был обнаружен труп мужчины. А теперь, прошу вас, сделайте одолжение, разбудите вашего хозяина и передайте ему, что мне необходимо допросить всех, находящихся в доме, и я прошу у него разрешения на это.

– Да… Да, сэр… То есть, я хочу сказать… – Слуга сглотнул, и было видно, как дернулся его кадык. Он совершенно не представлял, куда ему следует провести полицейского в пять часов утра. Вообще-то стражам порядка совсем не полагалось находиться в доме. Ну, а если в дом все-таки заглядывал местный констебль, чтобы пропустить чашечку чая в морозный день, то его не пускали дальше кухни.