– Хорошо, – сказал Корнуоллис. – Я вас понял, Питт. Так невинные люди не поступают, даже в панике. Как его убили?

– Ударом кочерги – или чем-то в этом роде – по голове, но перед этим была драка, если судить по костяшкам пальцев убитого. – Томас уселся в кресло напротив начальника.

Он чувствовал себя вполне комфортно в этой комнате с морскими пейзажами на стенах и с отполированным бронзовым секстантом на книжной полке. На этой полке стояла не только специальная литература, но еще и один из романов Джейн Остин, Библия и несколько поэтических сборников: Шелли, Китс и Теннисон.

– А вы уже знаете, кто убитый? – Хозяин кабинета поставил локти на стол и сложил пальцы в пирамиду.

– Нет еще, но Телман этим занимается, – ответил суперинтендант. – В кармане убитого мы нашли счет за три пары носков. Возможно, это поможет. Жертва купила их всего за два дня до смерти.

– Хорошо, – казалось, что все это не произвело на помощника комиссара никакого впечатления. А может быть, мысли его были заняты чем-то другим…

– Табакерка в его кармане принадлежит генералу Балантайну, – повторил Питт.

– Ну, может быть, он украл ее у генерала. Ведь ничто не указывает на то, что его убили в доме Балантайна. – Шеф замолчал на секунду. – Я понимаю, к чему вы клоните. Это неприятно… и загадочно. Я… немного знаю генерала. Он производит впечатление достойного человека. Не могу себе представить, что он совершил подобное… подобную глупость.

Томас чувствовал, что Корнуоллис сильно взволнован, но ему показалось, что это никак не связано с историей, которая произошла на Бедфорд-сквер.

– Я тоже, – согласился с ним суперинтендант.

– Что? – вздернул голову помощник комиссара.

– Я тоже не могу представить себе, что Балантайн мог бросить труп у себя перед дверью, вместо того чтобы просто вызвать полицию, – терпеливо пояснил Питт.

– А вы его знаете? – Корнуоллис задал вопрос, как человек, который появился в компании в середине беседы и понимает, что пропустил что-то важное.

– Да. Я расследовал два дела, в которых он был замешан… но не прямо. Просто как свидетель.

– Я об этом ничего не слышал…

– Что, у вас проблемы? – сочувственно поинтересовался суперинтендант. Корнуоллис нравился ему, и, несмотря на то что тому не хватало политической сметки, Томас уважал его за честность и верность моральным принципам. – Это ведь не связано с делом Транби-Крофт, правда?

– Что? Боже, ну конечно, нет! – Впервые с момента прихода Питта его шеф расслабился и чуть не расхохотался. – Мне просто всех их жалко. Я не знаю, передергивал ли Гордон-Камминг, но теперь бедняга полностью уничтожен. Ну а мое мнение о принце Уэльском, как и о любом другом человеке, вся жизнь которого посвящена вечеринкам и игре в карты, лучше не высказывать даже в кругу друзей.

Томас не был уверен, должен ли он повторить свой вопрос, или Корнуоллис просто хотел уйти от ответа. Суперинтендант не сомневался, что его начальника что-то беспокоило до такой степени, что он был совершенно не способен сосредоточиться на текущей проблеме.

Шеф оттолкнул стул и встал из-за стола, после чего подошел к окну и резко захлопнул его.

– Ужасный шум на улице, – с раздражением сказал он. – Держите меня в курсе расследования этого случая на Бедфорд-сквер.

Это прозвучало так, как если бы Корнуоллис отпускал Питта. Полицейский встал.

– Есть, сэр! – ответил он и направился к двери.

Помощник комиссара откашлялся, и Томас замер.

– Я… – начал Корнуоллис, но потом вдруг замолчал в нерешительности.

Суперинтендант повернулся и посмотрел на своего начальника.

Ввалившиеся щеки Корнуоллиса слегка порозовели. Было видно, что он глубоко несчастен. Наконец шеф решился заговорить:

– Я… Я получил письмо. От шантажиста…

Питт был потрясен. Из всех предположений, которые приходили ему на ум, это казалось самым невероятным.

– Слова вырезаны из «Таймс», – продолжил Корнуоллис в давящей тишине, – и наклеены на лист белой бумаги.

Томас с трудом собрался с мыслями:

– И чего они хотят?

– В том-то все и дело, – Джон был очень напряжен и пристально смотрел на подчиненного. – Ничего! Они ничего не требуют! Просто угрожают!

Питту очень неприятно было задавать следующий вопрос, но не задать его он не мог, иначе все выглядело бы так, будто он бросил в нужде человека, чьей дружбой очень дорожил.

– Письмо у вас с собой? – спросил он осторожно.

Корнуоллис достал из кармана конверт и передал его Томасу. Суперинтендант внимательно прочитал наклеенные буквы. Некоторые были вырезаны поодиночке, иногда по две или три и, очень редко, целым словом, когда оно подходило по смыслу.

Я ВСЕ ЗНАЮ О ТЕБЕ, КАПИТАН КОРНУОЛЛИС. ДРУГИЕ СЧИТАЮТ ТЕБЯ ГЕРОЕМ, НО Я ЗНАЮ, ЧТО ЭТО НЕ ТАК. ВЕДЬ ХРАБРЕЦОМ НА БОРТУ КОРАБЛЯ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА «ВЕНТУРА» БЫЛ НЕ ТЫ, А МАТРОС 1-ГО КЛАССА БЕКВИТ, ОДНАКО ВСЕ ЛАВРЫ ДОСТАЛИСЬ ТЕБЕ. ОН УЖЕ УМЕР И НИЧЕГО НЕ МОЖЕТ РАССКАЗАТЬ. НО ЭТО НЕПРАВИЛЬНО. ЛЮДИ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ. Я ЗНАЮ.

Питт перечитал письмо еще раз. В нем не было ни прямой угрозы, ни требования денег. И все-таки ощущение правоты того, кто писал его, было таким сильным, что казалось, будто письмо живет своей собственной жизнью.

Суперинтендант взглянул на бледное лицо шефа и увидел, что челюсти его напряжены, а на виске бьется чуть заметный пульс.

– Полагаю, что вы не знаете, кто мог это написать? – уточнил Томас.

– Даже не представляю себе, – ответил помощник комиссара. – Вчера я полночи не спал, пытаясь понять, кто бы это мог быть. – Его голос был хриплым, как будто у него болело горло. Он глубоко вздохнул, однако не отвел глаз. – Я еще и еще раз возвращался к тому случаю, о котором, мне кажется, говорится в письме. И пытался вспомнить, кто при нем присутствовал и кто мог интерпретировать его именно с такой точки зрения, – но, к сожалению, безуспешно. – Он заколебался, и на его лице явственно читалось замешательство.

Корнуоллис был закрытым человеком, которому было трудно выражать эмоции – он больше предпочитал действовать, чем говорить. Ему хотелось отвести взгляд, но он намеренно этого не делал. Было видно, что помощник комиссара чувствует дискомфорт Питта и невольно усиливает его. Джон понимал, что медленно погружается в бездействие, а именно этого он всеми силами хотел избежать.

– А не могли бы вы рассказать мне о самом происшествии? – тихо попросил Томас, опускаясь в кресло и всем своим видом показывая, что готов слушать.

– Ну конечно, – согласился Корнуоллис. – Хотя… Впрочем, конечно, конечно… – Наконец он отвернулся от суперинтенданта и посмотрел в окно; яркий дневной свет оттенил морщины вокруг его глаз и рта. – Это случилось восемнадцать лет назад… восемнадцать с половиной. Зимой. В Бискайском заливе. Погода была ужасная. В то время я служил вторым лейтенантом. Один наш матрос забрался на мачту, чтобы подтянуть крюйс-бом-брамсель…