—Кузя,— Алёна схватила меня за плечи,— ты серьёзно? Хочешь жениться на этой… горилле?

—Не надо обзываться, это некрасиво. И да, я абсолютно серьёзен. В моих планах взять её первой женой.

—Первой?— не поняла Алёна, пребывая в состоянии полного шока от этой новости.

—Глава рода может брать в семью до трёх жён. И на моей памяти никто этим правилом не пренебрегал. Японцы, так вообще.

—Но, первой женой?!— её голос звучал так, словно я её обидел.

—Не спорь с учителем,— применил я крайний аргумент.— Ну что за вид? Такое чувство, что ты сама хотела быть первой. Ничего, будешь второй,— расхохотался я, подумав, что это неплохая шутка.

—Дурак,— Алёна резко развернулась и зашагала в сторону женской общаги.

—Ох, девушки,— покачав головой и пожав плечами, я направился к мужскому корпусу. Сегодня был четверг и до вторника надо было подтянуть законодательное право Российской Империи. Не зря же на этом настаивал Геннадий Сергеевич. Может там было что-то такое, что я упускал из вида?

Не успел я дойти до общаги, как зазвонил телефон. На панели высветилось «Мама».

—Служба доставки пиццы слушает,— быстро сказал я.— Назовите Ваш адрес, и мы доставим её горячей.

—Кузя, ты же знаешь, что с тобой будет, если ты не появишься здесь через полчаса?— прозвучал ласковый голос мамы. Вот как у неё так получается угрожать мягким голосом.

—Я занят, у меня много дел, я тебе потом перезвоню.

—Ты где?

—В МИБИ, иду в общагу. Я с ректором поговорил. Во вторник вечером я официально стану мастером.

—Да?— голос резко стал серьёзным.— Это хорошо. Вот, можешь ведь, когда хочешь. Но это тебя не оправдывает. Мы и так в… неприятном положении, а ещё ты…

—Ничего не знаю, у меня любовь. Говорят, когда любовь, люди глупеют и плохо соображают. Да и когда ты её узнаешь поближе, то тоже полюбишь.

—Стоп! О чём ты?

—А ты о чём?

—Ты где Оксану оставил? И что там про любовь?

—Оксана в надёжных руках. Мама, я тебя люблю. Всё, я побежал мне надо с комендантом общежития поговорить,— я повесил трубку, с облегчением выдохнув.— Пронесло.

Войдя в здание общаги, я направился в кабинет коменданта. Не думал, что застану его днём, но он был на месте. Я постучал в косяк открытой двери.

—Сан-Саныч, разрешите?

—Матчин? Заходи. На занятия почему не ходишь?— он посмотрел на мою ногу, не увидел пластиковый фиксатор.

—У меня освобождение. А ещё свободное посещение занятий. Геннадий Сергеевич лично разрешил. Я только что от него. Во вторник у меня экзамены и надо бы подтянуть законодательное право.

—С Маргаритой Павловной поговори. Она в этом разбирается и посоветует нужную литературу. Что за экзамены?

В кармане зазвонил телефон.

—Простите, это мама звонит,— я нажал кнопку.

—Кузя, ты где?— серьёзный голос.

—Разговариваю с комендантом общежития. Я же говорил, в МИБИ.

—Вы с Оксаной договорились, чтобы разыграть меня? Это не смешно, Кузьма.

—Мам, я действительно влюбился. Она прекрасна и сильна. Когда ты с ней познакомишься… Алло?— в трубке раздались короткие гудки.— Слишком сильно сжала трубку,— сказал я Александру.

—Так что за экзамен?

—Хочу получить звание Мастера.

Комендант общежитий целую минуту смотрел на меня, пытаясь понять, подшучиваю я над ними или нет.

—Это не просто,— наконец сказал он.— Недостаточно пропускать силу через себя, нужно уметь управлять ей на расстоянии. Понять принципы и саму суть этой силы. Не все преподаватели, которые долго работают с ней и знают больше иных одарённых, не до конца понимают, что это такое.

—Попробуйте перевернуть кружку с чаем,— попросил я.

Он посмотрел на стол, взял кружку, наклонив её. Затем перевернул, удивлённо глядя, как чай даже не пытался сбежать.

—Чисто формально можно это считать «на расстоянии» и «вне себя»?

—Вода?— он потряс кружкой с таким видом, словно это иллюзия.

Всё дело было в том, что одарённых, способных управлять водой, в мире не было. Люди могли метать друг в друга молнии, управлять кинетической силой, воспламенять воздух и многое, многое другое. Но вот управлять водой считалось невозможным.

—Нет,— я рассмеялся, решив не подшучивать над ним.— Я практикую укрепление тела и воду держит моя кинетическая броня. Не знаю, сдавали ли раньше экзамены те, кто идёт той же дорогой, что и я. Поэтому надо бы узнать, что будет считаться достаточным доказательством первой ступени мастерства. А то на экзамене мне зададут задачку, к которой я не буду готов и случится конфуз.

—Надо посмотреть в архивах,— озадаченно ответил он, находясь всё ещё под впечатлением. Он осторожно вернул кружку в исходное положение.

—В мою комнату ещё никого не поселили? Пойду вещи оставлю. И загляну к Вам вечером, перед отбоем.

—Поселили,— быстро соврал он. Бывают люди, которые не умеют врать. Или у них это получается очень плохо. Вот Александр Горсткин был из таких людей.— Тридцать пятая комната свободна. Третий этаж, налево от лестницы. Ключ.

Он встал, прошёл к шкафчику с ключами и вручил мне один, с номером «35» на бирке. Поблагодарив его, я поднялся на третий этаж. Как выяснилось, данная комната была одноместной, с душевой кабиной и санузлом. Я бы даже сравнил её с номером в приличной гостинице, разве что без телевизора. Но большой стол подразумевал, что на него можно поставить компьютер или ноутбук. На что намекала большая полуторная кровать, я тактично умолчу.

Вечером мы с Алёной поужинали, затем долго гуляли по территории института. Она всё ещё сердилась на меня. На мой вопрос, как лучше пустить слухи о скорой свадьбе с Таисией, выдала простой, но действенный совет. Точнее проворчала, что, если мне так хочется, я могу написать про это в газетах. Пришлось успокаивать и обещать, что не брошу, так как она моя ученица. От этого она обиделась ещё больше, но к концу прогулки немного остыла и даже улыбалась глупым шуткам. Когда мы расставались, видя кислое выражение лица, поманил её, щёлкнул по лбу и посоветовал поговорить с моей мамой. Я мог бы и сам ей всё объяснить или дать время понять самостоятельно, но это будет слишком долго и не так эффективно. И лучшим выходом было дать ей поговорить с умной женщиной, если та вовремя выпустит пар и не начнёт крушить всё подряд.

На следующее утро я нашёл в общежитии любителя пластиковых моделей Илью и поделился с ним важной информацией, как с репортёром институтской газеты. Не думаю, что он поверил мне сразу, но статью пообещал выдать уже к вечеру. Так что ещё через один день я проснулся знаменитым.

Спустя ещё один день, проснувшись утром и приведя себя в порядок, я надел любимое потёртое и побитое кимоно, затем направился завтракать. В столовой всегда можно было разжиться свежим номером газеты. Тот, кто печатал её, знал, где лучше распространять подобное чтиво. Да и студенты, следившие за новостями МИБИ, первым делом шли именно в столовую. За чтением газеты и поеданием плотного завтрака меня и застукали.