моей старшей дочери отросли до поясницы и она пришла в парикмахерскую сегодня в первый раз. Я чувствую как ей не по себе, она чувствует себя очень скованно, но все же ей нравится сидеть в этом кресле и то, как парикмахер аккуратно обращается с ее волосами. Я сижу чуть поодаль и пишу, у меня нет своего кабинета, да он мне и не нужен, я пишу прямо так – посреди жизни. Не нужны мне и особые условия – только время. Я выкраиваю его то тут, то там. Я спешу к ноутбуку, когда моя младшая дочь спит – это классика, но я так же открываю его, когда отвожу своих старших ребят на занятия. Зимой можно писать в кофейнях и библиотеках. А летом в электричках, это очень здорово писать в электричках – стук колес и фантастический транссиб задают динамику. Где бы вы не были, захватите с собой сюжет, и он проявит себя с новой стороны.

В парикмахерской пахнет кофе и спреями для волос, у всех мастеров кроме нашего перерыв и они хрустят вафлями, играет радио. По дороге сюда мы попали под ливень, но сейчас на улице снова солнце, и мне кажется, я могу сейчас продать душу за чашку чая.

Ветер на улице усилился, темно-синие тучи появились из-за горизонта, выглядели величественно и угрожающе. Начался дождь, острые капли летели мне за воротник пальто – это было неприятно. Я продрог и вызвал такси.

Я чувствовал себя опустошенным, разбитым, раздавленным. Мне хотелось, чтобы обо мне кто-то позаботился. Или хотя бы просто попасть в тепло, а за чашку горячего чая я и вовсе бы мог отдать душу.

Таксист приехал быстро, в салоне сладковато пахло ароматизатором воздуха. Дождь за окном усилился многократно, ехать в такую погоду в машине было хорошо. Тихонько играло радио, музыка из какого-то фильма с отрывками фраз, фраз было не разобрать. Не разобрать было и то, что творилось у меня в голове. Я ехал домой по мосту в непогоду. Музыка на радио сменилась и заиграло Ticket to the Moon, я прикрыл глаза, взял билет, поблагодарил и отправился на посадку. Без нее.

Никогда не понять мне ту силу, что то и дело отправляет меня в неизведанное. Я прикрываю глаза сидя на кожаном диване парикмахерской и отправляюсь на посадку, слегка кивая в такт музыки. А после открываю глаза и продолжаю писать. Многослойная жизнь, мои рассказы обрастают событиями и декорациями в которых я пишу прямо сейчас. Я чувствую внутренности моего героя, они живые, они живут. Живут и дышат, им так-то все равно есть я на свете или нет, запишу я их историю или так и не сторгуюсь со своим внутренним цензорам, что так любить губить все хрупкое на корню.

Я могу остановиться сейчас. Я могу переключиться, не продолжать. Я могу сказать: «Живи счастливо, Колокольчик!» – и не написать больше ни строчки. Но его не коснется, у него своя жизнь. Все дело во мне, мне интересно, чем все закончится. Однако мое время на сегодня тоже закончилось, меня прервали на полуслове, стрижка готова. Я заплачу сколько положено, я обниму дочь, ее подстригли коротко, ей это очень к лицу.

А по дороге домой, когда наш дом уже появится в поле зрения, моя малышка сорвет с себя шапку и побежит в своих легких кедах вперед меня так быстро, как только может. А я буду смотреть ей в след, и видеть звенящую юность. Мой взгляд поймает идущий навстречу мужчина, с которым она чуть не столкнулась на повороте, и тот вдруг ответит на него с таким пониманием, что у меня внутри случится душевное замыкание. Почти взрыв. Меня сожмет и защемит. В тот момент мне так отчетливо привидится растрепанный и юный воздушный мальчишка со смешным прозвищем, которое мне так нравилось, в моей беседке, в сумерках.

Три, два, один, пуск.

Земля, как слышишь меня, прием!

Погодные условия

Сегодня непогода, на улице дождь и ветер, чай в моем термосе горчит лимонной коркой, а руки мерзнут. И все таки я здесь – в моей беседке на моем острове. Озеро передо мной все покрыто рябью, мерзнут даже утки. Я сижу на деревянной скамье, натянув пальто по самые уши и пишу тебе. Мне это важно, потому я здесь. Все это напоминает мне как девять лет назад посреди суровой сибирской зимы в десять вечера, когда автобусы почти уже и не ходят, я вышла из дома, чтобы поехать к своему будущему мужу. Я просто не могла не поехать, хотя моя мама тогда покрутила у виска. Сегодня, видя, как я завариваю свой чай и заряжаю ноутбук, у виска крутил уже мой муж. Он не понимает, что меня ждут. А я не могу ему объяснить, трепет мой перед сюжетом не объяснить словами. Хотя именно за этим я здесь, чтобы все объяснить словами.

Появилось солнце, небо прояснилось, а я и не заметила. Мимо меня с кряканьем сорвались и полетели утки. Они не боятся меня, если сидеть достаточно долго и относительно неподвижно, становишься частью целого и уже не представляешь угрозы. Мимо моих ног проскользнул суслик, над островом кружит коршун, высматривая рыбу. Мне очень нравится здесь. Я рада, что в итоге я прошла сквозь непогоду и непонимание, чтобы оказаться в этой беседке рядом с тобой, рядом с моим героем.

На утро она решила никуда не идти, она позвонила на работу и сказалась больной, позвонила сыну в садик и, по семейным обстоятельствам, отменила и его.

– Сегодня я отведу тебя в чудесное место, Колокольчик, – сказала она сыну, – ты там никогда не был.

Она заварила в термос имбирный чай, взяла с собой плед и, одевшись потеплее, они вышли из дома.

– Куда мы едем, мама? – спросил малыш.

– Мы едем на остров.

– Ух, ты! Остров! А там есть сокровища?! Мы будем их искать? – малыш воодушевленно пританцовывал, выпаливая один вопрос за другим не в силах дождаться ответа.

– Вроде того, малыш.

– А что значит, вроде того?

– Вроде того – это как в «Маленьком принце»: сокровища увидит лишь тот, у кого зоркое сердце.

– У меня самое зоркое сердце, мам, я постараюсь увидеть все!

Беседка была на том же месте, она была крепкой. Было здорово прийти сюда спустя сколько нет. Будто вернуться обратно в прошлое, но уже окрепшим, знающим себя. Привести в место своей юности маленького сына