Вся эта лирика проскользнула в голове за краткий миг полета в ноги противника. Упс! А это что? Руки сработали раньше, чем мозг. Да. Неспортивно. Но оглушающий округу рев и едва не придавившее меня, падающее на землю тело подсказало — удар кинжалом в пах очень верное решение!

Меня вновь окутала темнота. Вот только о чем она говорила? Истекло время или же мой последний выпад оказался фатальным для противника?

И снова полоска загрузки… И снова… И снова… И снова…

Да сколько можно-то?!

Стоило только так подумать, тьма рассеялась, открыв вид на поднимающуюся крышку капсулы.

— Фух, — выдохнул я и в ожидании вердикта уставился на поджидающего меня громилу.

— Я не уполномочен принимать решения, — ответил тот на мой невысказанный вопрос.

А кто? Когда? Я справился? Или может не успел где-то вписаться в срок?..

Множество вопросов крутилось в голове, вот только мужик явно потерял ко мне интерес. Лишь кивнул на сложенное на стуле тряпье: мол, одевайся; и направился к дверям лифта. М-да, вот и поговорили — называется. Ну да, ладно. По-любому результат кто-то должен озвучить.

Не желая оттягивать минуту «Икс», метеором оделся и бросился следом за амбалоподобным проводником, в этот момент уже входящим в лифт. Впечатление такое, будто он ни на секунду не сомневался, что успею. Стоило очутиться внутри и дверь тут же закрылась. Интересно, замешкайся я на пару секунд и не успел бы?

Лифт рванул вниз с такой скоростью, что челюсть клацнула, а сердце в этот раз ударилось о черепушку. Все так же, в молчании, проводник сопроводил меня до одной из дверей на первом этаже. И жестом указал, что мне туда. Надо, так надо. Вхожу. Тускло освещенная комната вызвала весьма неприятные ассоциации с тюремной камерой, в которой я, тьфу-тьфу, никогда не был, но представлял их именно так.

Внутри никого не оказалось. Да и непохоже, что тут кто-то будет, кроме меня. Помещение небольшое — метров пять квадратных. По центру стоит кресло. На потолке встроенные лампы. И больше ничего. Даже окон нет. Жутковато.

Послонялся из угла в угол, снедаемый сомнениями в успешности прохождения тестов. С одной стороны, вроде выживал и убивал противника. С другой, в суматохе не всегда успевал отслеживать показания таймера. Ну и то ранение… Кто знает, может надо было выйти из всех передряг без единой царапинки?

Ожидание сводило с ума. Неизвестность — это самая страшная пытка. Ведь от того, какое решение примут, зависит не только моя судьба, но и моих родных. За вояк никто не платит, они расходный материал в войне. На что будут жить мама с сестрой? Что с ними будет, если меня не дай бог убьют?..

Вот на этой оптимистичной ноте меня и прервал раздавшийся со стороны одной из стен щелчок. Я, проходя в этот миг мимо кресла, замер, затаив дыхание. Вскоре в воздухе возникла проекция голографического экрана, с которой на меня взирал представительного вида мужчина лет сорока пяти.

— К сожалению, вы не прошли отбор, — вынес он приговор, и мои ноги подогнулись.

Повезло что за моей спиной было кресло. Экран погас. Никто не ждал ответа, никто не собирался ничего объяснять: все четко, кратко и по существу. Вердикт вынесен — я иду на границу. Это не было озвучено, но и так ясно, ибо альтернативных вариантов — нет. Перед мысленным взором пронеслось заплаканное мамино лицо, припухшее от слез личико сестренки, еще не до конца осознавшей потерю, но понимающей, что происходит что-то страшное, непоправимое.

В бессильной злобе ударяю по ни в чем неповинному подлокотнику кресла. Оно крепкое. Оно все вынесет. Наверняка не я первый услышал здесь подобный приговор.

Выходя из здания, поймал сочувственный взгляд сотрудницы, сидевшей за бронированным стеклом стойки регистрации. Невесело улыбнулся ей в ответ и поплелся как сотни других обреченных прочь. У меня есть два дня на то, чтобы проститься с семьей и с жизнью.

Солнечный день больше не радует. Ноги ватные, в голове густой туман, сквозь который продираются мысли о том, где раздобыть денег на жизнь для моих родных. Гребаное государство! Как затевать войны, так это пожалуйста, а как обеспечить жизнь оставшихся в тылу родственников, так это их не касается. Еще бы! Зачем раздавать крохи из кормушки высокопоставленных чиновников! Им самим мало. Чай аппетиты у них куда как побольше, нежели у простых смертных. Смертных… Да, я не просто смертный, я — смертник. Озвученный в тест-центре приговор был именно таким.

— Дэн! — послышался из-за спины запыхавшийся женский оклик.

Я не отреагировал, лишь краем сознания выделив свое имя. Кому я теперь нужен? Что меня ждет? Вернее, не так: сколько я протяну на границе, прежде чем склею ласты? Год? Месяц? Неделю? День… а может час?

— Дэн, — повторил все тот же голос, очутившийся в этот раз рядом, и кто-то неуверенно коснулся моего плеча.

Когда обернулся, заметил сжавшуюся, словно ожидающую удара сотрудницу тестового центра. Интересно, ей-то что от меня надо?

— Да? — хрипловато произношу, слегка притормаживая, но все же продолжая путь в сторону дома.

— У меня к вам очень выгодное предложение, — кокетливо улыбаясь, известила девушка.

— Вы не по адресу… Э-э-э… — я напряг память, вспоминая имя на бейджике, — Екатерина…

— Ошибаетесь, — сверкнула глазами девица, вновь демонстрируя голливудскую улыбку.

Ошибаюсь в имени или…?

Черт, что это со мной? Раньше я бы полжизни отдал за ночь с такой куклой, а сейчас… в общем, ноль реакции. Я еще жив, но уже труп. Спасибо, что заставила осознать очевидное.

— Да подыграйте же вы мне! — с милой улыбкой на устах прошипела она.

Ух ты! Еще и наезжает. У них что такой курс сексуальной реабилитации для неудачников? Ха-ха! Три раза. Но коли просит, подыграю, когда мне теперь удастся такую вот цыпочку в постель затащить? Ей небось деньги, оплаченные госпрограммой, отрабатывать надобно, вот и боится, что отошью. А с первого взгляда такая недотрога! Надо же! Вот в жизни бы не подумал, что проститутка. Наверное, впечатление такое из-за строгого форменного костюма, хоть и облегающего ладную фигурку как вторая кожа, но закрывающего все в рамках приличий. Плюс собранные в высокий хвост прямые темные волосы… В общем, только очочков не хватает для завершения образа этакой сексапильной училки. Но все это до приговора. После уже ничто не имеет значения.

Девица ластится, словно мартовская кошка. Вот интересно: ей не противно? Нет, я вроде бы не страшный, и ростом бог не обидел. Но кто я теперь? Неудачник, у которого осталось «Н»-ное количество часов жизни. И никто даже примерно не представляет в десятках, сотнях или тысячах этот срок измеряется. Даже раковым больным с большей определенностью диагностируют оставшееся время жизни.

— Давайте купим мороженое и прогуляемся по парку, — подхватив меня под локоток, промурлыкала девушка.