— Звони мне каждые полчаса. — Петровскийпочувствовал, что задыхается.

В сорок пять лет у него уже была небольшая одышка —сказывалась напряженная работа последних пятнадцати лет. И вообще он всю жизньпытался прыгнуть выше своей головы. Сорок лет ничего не получалось. Он помнилвсе свои унижения, свое нищенское существование, согласие работать за гроши наизвестных журналистов и политических деятелей. Святослав Олегович огромнымтрудом завоевывал себе репутацию и выстраивал собственное благополучие. И вдругиз-за кретина, который решил отправиться в деревню за молоком, чтобы сэкономитьнесколько рублей, теперь он может потерять целый миллион долларов. Нет, дажегораздо больше, чем эти деньги. Репутацию. Петровский слишком хорошо знал,почему Качанов так рвется в депутаты.

Дрожащей от нетерпения рукой он набрал номер Бубенцова.

— Ты где, Паша? — спросил, едва услышав знакомыйголос.

— Едем в больницу, — ответил тот.

— Я тебя прошу, Паша, — Святослав Олеговиччудовищным усилием воли взял себя в руки, — ты должен что-нибудьпридумать. Если Качаное останется один, его вычеркнут из избирательныхбюллетеней и он не сможет в воскресенье стать депутатом.

— Не волнуйтесь, Святослав Олегович, — попыталсяуспокоить его Бубенцов. — У нас все схвачено. Если даже сейчас не пройдет,снова его выдвинем и все равно выберем. Через два месяца. Мы такую работупровели…

— Идиот! — закричал Петровский. — Какие двамесяца? На него возбуждено уголовное дело в республиканскойпрокуратуре. Если он сейчас не пройдет в депутаты и не получитдепутатского иммунитета, его привлекут к уголовной ответственности и арестуют.Тогда мы потеряем все наши деньги. Поэтому он нам и платит два миллиона. Нельзяоставлять его на следующие выборы, ты меня понимаешь?

— Понимаю, — раздался виноватый голосБубенцова. — Я все сделаю. Вы не волнуйтесь.

— Ты мне еще посоветуй валидол пить, — со злостьюпарировал Петровский, глянув на притихших водителя и охранника. Не нужно приних говорить о том, сколько платит Качанов, им это знать не обязательно.

Кажется, он нервничает и начинает допускать ошибки.Святослав Олегович опять тяжело вздохнул и принял решение: — В общем, так —вижу, от тебя пользы, как от козла молока. Сегодня вечером я сам прилечу вКурск. Как только приедешь в больницу, сразу мне позвони. Или он уже умер?

— Сейчас говорил по второму телефону с врачами, —ответил Паша. — Он еще жив. Честное слово, жив.

— Давай быстрее! Раздай деньги кому надо, привези тудалучших специалистов. Я на тебя рассчитываю, Паша. Как фамилия этого идиота?

— Врача?

— Журналиста.

— Нечипоренко. Василий Нечипоренко.

— В какой он больнице?

— В больнице «Скорой помощи».

— Если умрет, не знаю, что я с тобой сделаю. Можешьтогда перейти границу и попросить политического убежища на Украине. Илиоставайся в Курске, — прорычал Петровский.

Не успел он договорить, как его аппарат вновь зазвонил. На второйлинии к нему пыталась пробиться Инна. Святослав Олегович переключился на вторуюлинию.

— Звонили от вице-премьера, — сообщиласекретарь. — Он перенес встречу с вами на восемь вечера. Я сказала, что высогласны.

— Дура! — закричал он, потеряв терпение. —Позвони и отмени нашу встречу. Скажи, что я не смогу с ним встретиться…

— Но вы сами говорили мне вчера, что в любое время…

— Вчера я много чего говорил. Отменяй встречу кчертовой бабушке. Скажи, что у меня нашли заразную болезнь. Дифтерию или сифилис.Не знаю, придумай что хочешь. Но встречу отмени. И закажи мне срочно билеты вКурск. Узнай, когда туда летают самолеты. Хотя нет, лучше закажи нам самолет.Частный рейс. Сегодня на пять часов в Курск. Ты все поняла?

— Конечно.

— И еще найди мне телефон заместителя министраздравоохранения. Кажется, Власов его фамилия. Мы помогали его дочке взятьпремию на конкурсе Чайковского. Позвони и скажи, что я хочу с ним поговорить.

— Сейчас сделаю. Вас сразу соединить?

— Немедленно. — Он убрал аппарат. — И давай быстрее! —рявкнул водителю. — Плетешься, как кобыла. Будто у тебя не «Мерседес», аржавое ведро.

Водитель хотел объяснить, что большая пробка впереди — неего вина, но, глянув на помощника, который сделал ему предостерегающий жестпальцем, промолчал. Все знали, что хозяина, когда он в таком состоянии, лучшене нервировать.

К офису они подъехали спустя двадцать минут. К этому времениИнна наконец-то нашла заместителя министра здравоохранения, который сидел насовещании. Настойчивая Инна сумела выбить из секретаря Власова номер егомобильного телефона и соединила чиновника со своим патроном.

— Андрей Николаевич, здравствуйте, — нервнопроизнес Петровский, глядя на часы, — извините, что отвлекаю вас, но оченьважное дело.

— Добрый день, — недовольным голосом откликнулсяВласов. Ему было неприятно слышать Петровского и вообще с ним общаться. Впрошлом году любящему отцу пришлось заплатить сто тридцать тысяч долларов,чтобы гарантировать дочке призовое место на конкурсе Чайковского. А позже сталожаль потерянных денег. Все педагоги и участники конкурса прекрасно донимали,что девочка явно не тянет на призовое место и ее утешительная премия — всеголишь заслуга отца музыкантши.

— Что вам нужно? — сухо поинтересовался АндрейНиколаевич.

— У нас большая проблема в Курске, — быстрообъяснил Петровский, — в автомобильную катастрофу попал известный тамошнийжурналист Василий Нечипоренко. В очень тяжелом состоянии он сейчас находится вбольнице «Скорой помощи». Вы не могли бы проконтролировать, все ли для негонормально организовано? Дело в том, что он выдвинут кандидатом в депутатыГосудаственной думы.

— В Курске работают опытные специалисты, — строгопроговорил Власов. — И я не совсем понимаю, почему вы обращаетесь, ко мне.

— Мы хотим, чтобы журналиста оперировали лучшие врачигорода, — попросил Святослав Олегович. — Вы ведь знаете, кто тамлучший. Пошлите туда людей, позволите им…

— Не понимаю, почему я должен это делать…

— А мы готовы прислать «посылку», чтобы компенсироватьваши труды, — быстро добавил Петровский. Он помнил, что передачу денег вих агентство Власов сам называл «посылкой».

Заместитель министра все понял.

— Тяжелая посылка? — поинтересовался он.

— Килограмм пять, — ответил Петровский. И свозмущением подумал: «Он еще торгуется. Право же, у людей не осталось ничегосвятого. Где его клятва Гиппократа?»

— Десять, — уверенно произнес Власов, — и явозьму дело под личный контроль.