с короткой белой бородкой и суровым взглядом. С самого первого дня он влюбил меня в своё мастерство готовки – честно признаюсь, я многому научился у него, даже будучи его боссом. Табель о рангах нужна тем, кто считает деньги, мы же люди искусства, посему не признаём званий и чинов – и связывает нас с ним настоящая дружба.

Единственное, что меня огорчает, так это молчаливость Андрея Ивановича, от которого в день редко можно услышать больше десяти фраз, не связанных с приготовлением того или иного блюда – но, полагаю, у него на то свои причины. Поболтать мне есть с кем – да хоть с уборщицами!

Это моя гордость и опора: уборщицы, которые в особо людные дни превращаются в официанток – где Вы ещё такое видели? Благо, они достаточно трудолюбивы и хороши собой, чтобы совмещать две эти, казалось бы, несовместимые должности. Их всего трое и работают они в разные смены, поэтому видимся мы относительно редко – особенно сейчас, когда поток посетителей сильно уменьшился. Каждая из них является неповторимой по красоте и искренности жемчужиной – их уж точно не назовёшь куклами, которыми иные рестораторы завлекают похотливых стариков! Неправы те, кто считает, что в уборщицы – или официантки – идут лишь те, у кого не хватило ума пойти куда-то ещё: у каждой из девушек своя история и свои обстоятельства, в которые я не имею права лезть, но поверьте, дело не в безысходности и не в отсутствии навыков – они делают то, что приносит им удовольствие, и кто мы такие, чтобы их осуждать?

Но идём дальше – наши гости! Завсегдатаи и просто посетители «Феникса» – это разнородная, но при этом ни в коем случае не серая масса: большинство из них «Феникс» помнит и ждёт, да и я рад видеть знакомое лицо, которое снова показалось в дверном проёме. Надеюсь, однажды я увижу там и Вас.

И только сейчас, описав душу «Феникса», можно рассказать о его теле: внутреннем устройстве. Что же Вы увидите, зайдя к нам?

Начнём с моей обители: это небольшая стойка в форме буквы «Г», рядом с которой расставлены восемь стульев, привинченных к полу: три с торца и пять далее по периметру; параллельно им стоит бар, в котором бутылки алкоголя смешаны с книгами и картинами – в основном подарки посетителей, чуть дальше находятся дамская и мужская комнаты. «Торцевые» же клиенты видят чёрную занавеску: за ней находится небольшая кухня; за их спиной – окно, тянущееся по всей длине закусочной, справа – вход, слева – зал в шесть диванов, три из которых Вы увидите ещё с порога, а три других скрыты за стенкой: за ней же притаились три же столика на двоих.

Эта стенка скрывает посетителей бара от сидящих в зале и наоборот, давая одним возможность выпить столько, сколько просит душа, а другим – спокойно поужинать, расслабившись на мягких диванах. Впрочем, у неё был существенный минус – она закрывала обзор мне, первое время лишая столь приятного ощущения абсолютного контроля над ситуацией: а как может хозяин жить без уверенности в происходящем внутри своей закусочной?

При планировке я бессовестно упустил этот тонкий момент, за что нещадно корил себя впоследствии – тем более что простого, без вмешательства грубой силы, решения мне найти не удалось: установку камер я даже не рассматривал, считая их подлым посягательством на ту жизнь, столь существенно отличавшуюся от повседневной, которую мои посетители ведут за трапезой и приятными разговорами. Другой вариант – хитрая система зеркал – превращал комнату в бесконечный коридор, одновременно раздражающий и гипнотически-притягательный. В итоге, скрепя сердце, пришлось принять довольно очевидное решение: уплотнив стенку, вставить в неё широкое стекло, кажущееся сидящим в зале зеркалом – такими же стёклами «Феникс» отгородил своих посетителей от назойливого взора внешнего мира. Для того, чтобы контролировать происходящее в зале, этого оказалось вполне достаточно, и уверенность вернулась ко мне. Насладиться ею в полной мере мешали уже вышеупомянутая досада на собственную недальновидность и отрицательное соотношение степени важности этой стенки и сил, вложенных в её: являясь абсолютно декоративным элементом, она отняла у рабочих примерно треть от того времени, которое было потрачено на обустройство помещения в целом. Думается мне, что чужое внимание льстит ей: даже сейчас я умудрился во всех красках описать её историю. Посему я позволю себе напоследок поддеть её самолюбие – и больше ни слова: эта кровопийца на деле даже стенкой называться не может, ибо стоит, не доставая до других стен – так, перегородка!

Зато благодаря этому в «Фениксе» на два прохода больше – как Вы, думаю, уже поняли, эти проходы находятся в разных концах помещения, давая посетителю возможность самостоятельно выбирать маршрут – и если первый предсказуемо и прямолинейно ведёт Вас с порога в зал, то задача второго намного более утончённая, требующая особого подхода. Он даёт возможность добраться до дамской и мужской комнат, не огибая при этом стойку, одновременно скрыв пункт назначения и от глаз из зала. В отличие от предыдущей злополучной истории, для Вас ставшей, наверное, притчей во языцех, идеей оформления этого прохода я горжусь, жалея лишь о том, что мне вряд ли доведётся услышать комплимент за столь блестящее и элегантное решение. Не желая создавать на пути спешащего человека помехи вроде подобия лабиринта из дверей или заклинившей раздвижной конструкции, я остановился на двух тёмно-фиолетовых плотных тканевых ширмах, которые одновременно скрывали от наслаждающегося едой зала те помещения, которые не были предназначены для возбуждения аппетита, и облегчали путь страждущему, свободно пропуская его без риска запутаться и выдавать свои намерения залу.

Последней деталью интерьера, которую я хотел бы выделить, являются лампы, регулирующиеся по высоте. Утром я убираю их, давая посетителям возможность насладиться солнцем, удобно восходящим чуть сбоку от окна и не бьющим в глаза, вечером же опускаю пониже, не отказывая себе в удовольствии создать интимный нуарный полумрак, часто дополняемый сигаретным дымом, который клубится у стойки, а на входе в зал перехватывается кондиционером

С точки зрения дизайна «Феникс» разделён на две части: «Огненную» и «Прохладную»: то есть, зал и стойка соответственно. В первой преобладают солнечные цвета: красный, жёлтый, оранжевый. Красная обивка диванов, жёлтые столики, на белой плитке зала кое-где выложены геометрически неправильные, разные по размеру кружки солнц… Здесь всегда горит огонь, но он не опаляет Вас – нежное, доброе пламя греет душу и насыщает тело.

В «Прохладной» части всё несколько иначе: плитку заменили синие обои на стенах и деревянный пол в