ущелья, огибая горы, мы часто сталкивались с группами людей идущими в Италию, чаще всего это были многодетные семьи, которые вынуждены были покинуть приграничные территории Галлии, в поиске более безопасных мест. Ещё местные говорили что, по весне на этих дорогах можно найти останки солдат Ганнибала, проходившего через эти места 600 — лет назад, и чуть не уничтожившего Римскую империю, при самом её рассвете. На четвёртый день пути от Сегузия, каменные исполины с снежными пиками остались позади и мы пришли в Галлию, встретившую нас густыми лесами, но тем не менее ровной, старательно проложенной легионерами, столетия назад дорогой. Вскоре мы свернули на право от главной дороги и как объявил Адалсинд, следующий привал нас ждал в городе Лугдуне.

Лугдун был похож на один большой гарнизонный лагерь, под высокими стенами города, располагались шатры комитатских легионов, готовых в любую минуту развернуться в походное построение и выступить в район крупного прорыва варваров, город кишил легионерами, ауксилиями и проститутками, куда без них. Адалсинд объявил привал на сутки, приказал разобрать повозки, поставить шатры и отправился по собственным делам. Вскоре к сотням шатрам под стенами города, добавилось ещё десяток. Исполнив все распоряжения центуриона и выставив часовых, наша сотня разошлась кто куда, самые умные, банально спать в шатры, подавляющее большинство к жрицам любви, кто-то, как и я с братьями испанцами в город, по разным заведениям. Живя в Риме, я не пил алкогольных напитков от слова совсем, так как считал это уделом глупых простолюдинов а не истинных патрициев, но в тот день, в Лугдуне, в хорошей компании легионеров я впервые изменил своим убеждениям, по этому вовсе не помню что происходило со мной в городе, зато пробуждение запомнил на всегда. Началось всё с того что моё лицо окатили холодной водой, открыв глаза, увидел своих испанских друзей. Внутри головы как будто били барабанной дробью, а на резонный вопрос — Что со мной было? — Я услышал следующее:

—

Ничего страшного, просто домогался до губернаторской дочки — ответил Адан с серьёзным видом.

—

Как домогался? — Спросил я, прикрыв ладонью лицо и краснея от стыда пуще любого помидора.

—

И ещё подрался с её спутником и заставил его выпить ослиной мочи — Дополнил стоявший рядом Доротеус с сочувствующим видом

—

Её спутник оказался советником губернатора, и теперь губернатор ищет тебя чтобы повесить — продолжил Адан состроив совсем уж поминальную физиономию.

Я был в ужасе, мои глаза сошли на два динария а цвет лица в миг поменял оттенок с красного на белый, но вскоре краем глаза заметил столпившихся вокруг легионеров, с трудом сдерживающих приступы смеха и до меня дошло, что эти пройдохи меня разыгрывают и в тот момент столпившаяся вокруг братия дружно заржала. Не успел я возмутится столь пренебрежительным отношением к своей благородной персоне, как заметил подошедшего к толпе Адалсинда, тот посмотрел на творящийся беспредел и только покачал головой, затем построил нас и приказал собираться.

Мы двигались самым прямым путём, ведущим в Гесориакум в обход больших городов, по узкой лесной грунтовой дороге, день за днём, нас окружал лес, порою встречались малые поселения с крестьянами, идущими по своим делам. Как то раз проходили мимо поляны сплошь усеянной костями, сгнившими обломками щитов, копий и стрел, черепами, смотрящими в небо пустыми глазницами, разинув челюсти в застывшем немом крике. Тут подал голос наш центурион, Адалсинд, досель обычно молчавший:

—

Тут Флавий Стилихон разбил большое войско варваров, сорок тысяч примерно, это было лет десять назад, мой первый бой, своих мы тогда похоронили а варвары так и остались лежать.

—

Да, жуткое местечко — ответил я оглядываясь по сторонам.

Пройдя поляну, мы остановились на ночной привал в лесу. Тогда мы и не подозревали что следующий день будет ещё гораздо более жутким на события. Не успели пройти мы и четверть дня как встретили сидящего на обочине, плачущего ребёнка, мальчика, лет 8-10 от роду, не более. Сначала подумали что он потерял родителей, но когда мы остановились и стали спрашивать его, почему он плачет, всё оказалось гораздо серьёзнее, малыш рассказал что зовут его Тирон и живёт он с сестрой в деревне не поделёку, так как родители умерли. Вчера на деревню напали какие то страшные люди и у них его сестра. В итоге, мы решили отправить разведчиков в деревню, проверить, что это за страшные люди в деревне. Предполагали что бандиты, но вернувшиеся разведчики рассказали что всё гораздо хуже, в деревне, полтора сотни, каких то сектантов и проводят они там не понятные богомерзкие ритуалы, убивают селян. Адалсинд не мешкая, приказал нам живо одеть тяжёлую броню и быть в полном боевом обмундировании и вскоре мы ровным строем направились в сторону деревни. Тирона оставили с двумя легионерами, оставленными сторожить обозы и лошадей.

Увидев легионеров, сектанты стали выбегать из домов и собираться в центре деревни. С первого взгляда, они походили на обычных бандитов, вооружённые кто чем, старыми мечами, топорами, у некоторых были самодельные щиты, непонятно где взятые ржавые кольчуги, вероятно с мёртвых варваров на той поляне, но было во внешность и то что отличало их от обычных бандитов, у всех поголовно бритые головы и лица вымазанные, какой то белой краской. Сначала казалось они собираются уходить, но то ли жажда наживы дала о себе знать, то ли узрев наше небольшое количество, сектанты скопившиеся плотной массой в центре деревни с воплями "аллааг!!" устремились на нас. В тот же момент центурион отдал команду и легионеры построились в стену щитов. То что произошло потом, было сложно назвать боем, больше походило на резню. Я воочию увидел то, почему легион геркулия, именуется элитой римской армии. Разбив первичный натиск сектантов о стену щитов, геркулиане слаженно и методично с хладнокровием и неумолимой эффективностью, подобно единой большой мясорубке, принялись истреблять противника. Сектанты падали замертво, периодически отлетали руки, головы и прочие части тел, плотный строй геркулиан прорезался сквозь массу лиходеев как раскалённый нож через масло. Размахивая топором и яростно крича на меня выбежал сектант с непонятными татуировками на лице, долю секунды спустя, я поражаю копьём негодяя в разинутый рот, обрывая крик и пробивая череп, наконечник копья с окровавленными ошмётками мозгов выходит из затылка, застревая в голове мёртвого сектанта, я бросаю застрявшее копьё и следующего противника зарубаю уже мечом. Меня и ещё нескольких легионеров оставили прикрывать тылы построения, чтобы противники не смогли пробраться и атаковать легионеров, находившихся в стене щитов сзади. Вскоре лиходеи