Антоний не боялся таких вещей. Отец говорил, что у ведьмаков есть «иммунитет» против крестов и святой воды. В некотором роде ведьмаки были «санитарами потустороннего». Их боялись, но, кроме них, никто не соглашался чистить мир от вырожденцев, забывших свое призвание колдунов и ведьм, заблудших магов и бродячей нечисти.

В дубовую дверь кто-то неистово постучал. Девушка испуганно отпрыгнула и чуть было не кинулась на грудь Антонию, инстинктивно ища у него защиты. Однако вовремя вспомнила, что минуты три назад он обещал утопить ее в реке, поэтому отшатнулась и от него, не зная, куда ей спрятаться от непрекращающегося мощного стука в дверь. Чей-то кулак бил по двери с огромной силой

— Антоний, выходи, надо поговорить! — это был голос Крюкова-старшего. — Давай! Жду тебя в гостиной, чтоб через минуту явился!

Антоний бросил взгляд на Марию, которая, сжавшись, зажмурившись, стояла посреди комнаты, отпер крепкий замок амбарным ключом и вышел, шепнув ей:

— Сиди тихо, скоро вернусь…

Сидеть тихо? Ждать, когда утопят, — это ненормально. Мария долго кричала: «отпустите меня!», барабанила своими кулачками по грубо обстроганной двери, била по ней ногами, пока не поняла тщетность своим действий. Ее не отпустят из логова ведьмаков просто так, в лучшем случае действительно посвятят в ведьмы, в худшем она превратится в неприкаянную утопленницу. Ее молодое красивое тело распухнет, посинеет, наткнется на подводную корягу и будет жалко колыхаться вместе с длинными стеблями речных трав, постепенно затягиваясь илом. Девушка кожей почувствовала смертный холод, и разрыдалась в углу странной комнаты.

На тропе оборотней, где ее поймал ведьмак, Мария оказалась неслучайно. Туда ее привело любопытство. Поздней весной, после теплых ливней и гроз, она пошла за грибами, одна, как в детстве, не боясь ничего. Шла девушка по краю леса, не теряя из вида дорогу домой, собирала в корзину молоденькие грибы, любовалась лесной красотой, составленной из высоких стволов деревьев и буйной свежей зелени. Пели птицы, шумели травы, грибки попадались все чаще.

Девушка приостановилась на поляне, осмотрелась и обмерла, — ее обступил плотный строй сосен, своими ветвистыми макушками они почти закрывали небо, создавая глубокий колодец. День, кажется, клонился к закату. Мария неплохо знала лес, с детства ходила по грибы и ягоды, но тогда растерялась совсем, потеряла ориентир, забрела в невиданную глушь, — ни тропинки, ни признаков редколесья. Закружила девушка по поляне, пугаясь в густой траве, тряслась от каждого звука и движения. Ей казалось из-за деревьев за ней наблюдает десяток диких зверей, наблюдают и ждут, когда она обессилит, чтобы напасть на нее и утащить в свои логова.

— Ау! — крикнула она безнадежно. В ответ услышала только биение взволнованного сердца и свой крик. — Ау, кто-нибудь! Пожалуйста, кто-нибудь…

— Кто-нибудь? — повторил за ней мужской голос. Сосны загудели, качнулись, и словно расступились перед высоким мужчиной в робе цвета хаки, обычной для охотников или рыбаков. — Например, кто? Я тебя устрою?

Лицо у незнакомца было немолодое, со строгими красивыми чертами; волосы полуседые, когда-то черные, до сих пор густые, вьющиеся крупными кольцами. Его синие, глубоко посаженные глаза смотрели на нее с дерзким прищуром.

— Я заблудилась, прошу вас, помогите, — девушка просила, а сама пятилась назад, глядя на мужчину круглыми от страха глазами. — Вы не знаете дорогу до Коляды?

— Ты из Коляды. Далеко забрела, еще чуток и могла бы сгинуть в болоте, — сказал он, сняв с плеча охотничье ружье и оперевшись на него, как на посох. — Выведем, не волнуйся. Вот сейчас отдохну только. Охотился на оленей. Третий день брожу… — Потом он рывком стащил со спины рюкзак и устало бросил его в траву. — Есть хочешь? Поедим и пойдем. Ни одной живой души не встретил, а тут вдруг такая краля!

Ружье он положил рядом с собой и сел на землю, согнул ноги, положил на колени натруженные руки. Немного отдышавшись, мужчина простецким жестом подозвал девушку ближе к себе:

— Иди, садись, — он взял рюкзак, открыл и стал доставать из него съестное; консервы, пакет с сухарями, пачки печенья и термос. — Не бойся, я не кусаюсь. Ну если боишься, тогда чего звала? Не МЧС же к тебе в лесу явится…

Маша, преодолевая страх, который от простоты незнакомца становился все слабее, уступал место доверию и желанию побыстрее выбраться из леса, несмело подошла к развернутой на траве трапезе, села.

— Я Григорий, так зови, — снова заговорил мужчина, посматривая на нее с любопытством, одновременно вскрывая открывалкой банку консервов. Потом взглядом он указал девушке на сухари и термос. — Давай, хозяйничай, не стесняйся. Ты чья из Коляды будешь?

— Мария Малинина, — девушка достала из пакета сухари, открыла термос с чаем. — Папа у меня священник…

Григорий молча принял из рук Марии крышку от термоса, служившей еще и чашкой. В нее она налила чай. По привычке, бытующей в семье Малининых, женщины сперва подавали еду и напитки мужчинам. С детства Мария знала, кто в доме главный и кого нужно почтить, пусть даже тарелкой щей. Григорий посмотрел на девушку с заметной ласковостью, потом сказал:

— Правильно ты воспитана, Мария, но я не глава твоей семьи, поэтому возвращаю тебе чарку, — он протянул крышку от термоса девушке. — Ешь, пей и пойдем. Скоро ночь…

После скромного перекуса Мария почувствовала прилив сил. Чай у охотника был самодельный, — мята, зверобой и шиповник оставили после себя горьковатое послевкусие, мед и вино придавали напитку пьянящий аромат. Кровь забегала быстрее, мысли стали легче.

Темнота подступила быстро. Лесная ночь полна таинственных звуков, шорохов, вскриков живности, встревоженной присутствием людей. Перед глазами мелькали неясные тени, взмывали вверх испуганные птицы, под ногами то и дело путалась трава.

— Не отставай, Маша, — разговаривал с девушкой Григорий, идя напролом. Под его шагами и взмахами рук хрустели ветки, расступались плотные темные заросли. — Выйдем на тропу оборотней, там крикнешь название своего села и вмиг окажешься около дома…

— Вы верите в эти сказки? — удивилась и испугалась Мария, она тоже махала руками и решительно шла вперед. — Тогда, наверное, слышали, что добрые люди туда не ходят? Там у оборотней заветное место…

— Заветное место это священный дуб, вот это да! А тропа просто условное место, не без чудес, конечно, — рассказывал Григорий серьезно. Его ровное дыхание, уверенные движения говорили о том, что он часто ходил по лесу, отлично знал эти непролазные места.

— Вы в оборотней верите? — недоверчиво улыбнулась Мария. — В священный дуб тоже?

— Почему же нет? У вас, христиан, в книге написано о дубе, под которым обедал Бог, — ответил Григорий раздраженно. — Почему другим нельзя верить в свое? Оборотни? Несчастные создания, ты уж мне поверь. Мало приятного в их состоянии…

Мария, не отставая от неутомимого охотника, призадумалась; почему чужие святыни кажутся людям нелепыми выдумками, в то время, как свои они считают достойными благоговейного почитания?