— Ну все, мне пора, — заявила блондинка. —Отдыхай себе, а понадобишься, мы тебя найдем! Аривидерчи, Римма!

— Пока! — криво улыбнулась Курица.

— Да не трясись ты так! Все уже позади!

— Ох, если бы… — простонала несчастная Курица.

Блондинка похлопала ее по плечу. Тут объявили посадку насамолет, вылетающий в Рим, и Блондинка побежала бегом. А Курица понуро побрелав другую сторону.

— Матильда, мы с тобой как старые боевые лошади —кинулись на звук трубы! — рассмеялась я.

— Да уж! Даже руки не помыли. Пойдем, помоем! А ведьдельце-то интересное можно было бы размотать — контрабанда, шантаж! Интересно,что они такое пронесли через таможню? — волновалась Мотька.

— Мало ли… Драгоценности, наркотики, деньги,антиквариат…

— А эту женщину жалко… Она, видно, в долги влезла, аони из нее курьера сделали. Аська, а может, заявить таможенникам?

— Ты спятила, да? Во-первых, мы никуда не улетим, аво-вторых, что будет с Курицей?

— С какой курицей? — ошалела Мотька.

— С Мокрой. Я эту бедолагу так прозвала.

И тут объявили наш рейс на Тель-Авив. Мы со всех ногкинулись к нашему выходу. Народ уже собирался, но в накопитель еще не пускали.Ольга Ивановна с кавалером не спеша направлялась к нам.

— Все в порядке? — спросила она. — Помощьпока не требуется?

— Нет, спасибо!

Наконец нас впустили в накопитель, и мы уселись в кресла.Шел уже второй час ночи, а сна ни в одном глазу.

— Смотри! — шепнула мне Мотька.

Напротив нас сидела Курица с большущей сумкой. Вид у нее былизмученный. Очевидно, напряжение отпустило ее, и она вконец обессилела.

— А почему она не сдала сумку в багаж? —поинтересовалась Матильда.

— Мало ли, может, у нее там банки или бутылкикакие-нибудь, а может, не хочет в Тель-Авиве багажа дожидаться.

— Аська, мне уже так охота в самолет, кажется, сейчаспомру от нетерпения!

— А мне не столько в самолет, сколько в Тель-Авив!

— Ты помнишь тетю Женю?

— Не очень, они уже лет семь как уехали. Папа в прошломгоду к ним ездил, привез фотографии… Но не беда, я знаю, что она очень добрая.

— А кем она работает?

— Вообще-то она окончила педагогический, но работаетдома, на компьютере.

— А муж у нее есть?

— Нет, они развелись, и он уехал в Канаду.

— Он ей хоть помогает?

— Да, помогает, но у него у самого дела не очень.

Между тем народу становилось все больше и свободных креселпочти не было. Курица взяла свою сумку, с трудом взгромоздила себе на колени,оперлась на нее локтями и закрыла ладонями лицо. Мне даже показалось, что онабеззвучно плачет. Вот бедолага! Вскоре объявили посадку. Мы с Мотькой вскочилии бросились к дверям, но оказались только третьими. Пока девушки в формепроверяли билеты, Мотька вся тряслась от нетерпения, ее синие глаза горелиогнем — скорее, скорее! Пройдя последний контроль, мы очутились в коридорчике,ведущем в самолет.

— Аська, — разочарованно шепчет Матильда, — агде же трап, летное поле?

— Забудь! Может, на обратном пути!

— Ну вот, а я так мечтала…

— Ладно, Мотька, переживешь!

— Да переживу как-нибудь! — счастливо смеетсяМотька.

И вот мы в самолете.

— Шалом! — приветствует нас очень красиваястюардесса, заглядывает в наши билеты и показывает куда пройти. Рядом с Мотькойя чувствую себя бывалой путешественницей и решительно иду в глубь салона. Вот инаши места.

— Садись к окошку, хочешь? — великодушно предлагаюя.

— Конечно, хочу!

— Давай, сразу пристегнись! — советую я.

— А как?

Я показываю Мотьке, как пристегнуться, и сама тожепристегиваюсь. К нам подходит Ольга Ивановна.

— Ну что, девочки? Проблемы есть?

— Нет, спасибо!

— Ну и прекрасно! Только прошу вас, когда прилетим,ждите меня возле транспортера.

— Возле чего? — переспрашивает Мотька.

— Ну, там, где выдают багаж. Кстати, у вас много вещей?

— Две сумки! — отвечаю я.

— Возьмите тележку, погрузите на нее свои сумки и ждитеменя. Договорились?

—Да!

— Счастливого полета!

— И вам так же!

Место рядом со мной еще свободно. По проходу идет совсеммолоденький паренек в длинном черном сюртуке и в круглой шляпе, из-под которойпо щекам свисают два рыжих локона.

— Аська, чего это он? Какой странный!

— А ты не слышала, дедушка объяснял, что так одеваютсяправоверные евреи.

— Надо же! И что, в Израиле все так ходят?

— Не думаю! А еще дед говорил, что жены у таких всегдав париках.

— Но ведь там жара!

И тут к нам подходит Мокрая Курица.

— У меня место 23 С. Это здесь? — застенчивоспрашивает она.

— Здесь!

Курица с трудом закидывает сумку в багажное отделение исадится рядом со мной. Вид у нее какой-то отрешенный.

Матильда в упоении озирается.

— Аська, это что? Телевизоры?

— Вроде да! Наверное, кино будут показывать!

— Здорово! А это они уже на иврите говорят?

— Наверное!

Курица вдруг с улыбкой обращается к нам:

— Девочки, вы что, одни летите?

— Одни! — гордо отвечаю я. В самом деле, ОльгаИвановна не в счет.

— Первый раз?

—Да.

— Я тоже первый.

Теперь я вижу, что у нее милое и даже красивое лицо, добраяулыбка и ужасно несчастные глаза.

— А кто там у вас? — спрашивает она.

— У меня там двоюродная тетя, — отвечаю я.

— А вы разве не сестры? — удивляется она.

— Нет, мы подруги!

— Но все равно как сестры! — сообщает Мотька.

— Понятно. И как же вас зовут?

— Меня зовут Мотя, а ее Ася.

— Ася… Это Анна?

— Нет, Анастасия.

— А Мотя? Неужели Матрена?