Уже в воде я спросила Мотьку:

— Слушай, тебе знакомо такое имя — Вальчик?

— Вальчик? А что? — встрепенулась Мотька.

— Да ничего, просто я никак не могу вспомнить, откудазнаю это имя. Тут мужик появился, вон, видишь, к воде идет? Они его Вальчикомзовут!

У Мотьки глаза полезли на лоб.

— Ты и впрямь не помнишь или придуриваешься?

— Честное слово, не могу никак вспомнить.

— Да это же про него та Блондинка с Мокрой Курицейговорила. Это, кажется, Блон-динкин муж, он-то Курицу и шантажировал!

— Но, кажется, Блондинка в Рим улетела?

— Ну и что? Мало ли куда можно сейчас улететь дляотвода глаз! Хоть в Рио-де-Жанейро!

— Это верно! Бедная Курица, она так надеялась, что хотьтут от них отдохнет. Матильда, ты не думаешь, что нам…

— Думаю!

— И что?

— Думаю, нам надо бы последить за этим типом, он ведьнастоящий преступник — шантажист, контрабандой занимается. Знаешь что, давайдля начала этого Нальчика сфотографируем. А заодно и всю компашку, мало ли, авдруг пригодится!

— Отличная мысль! Встань так, чтобы компашка в кадрпопала.

Я сфотографировала Мотьку на фоне картежников, а потом ещещелкнула Нальчика отдельно. К счастью, они на нас никакого внимания необратили.

— А теперь давай послушаем, что они там говорят!

Но они все были заняты игрой в карты и лишь изредка подавалисовсем не подозрительные реплики.

— Да ну, похоже, просто картина «Бандиты наотдыхе»! — заключила Мотька минут через пятнадцать.

— Мотька, а как насчет презумпции невиновности? Может,они просто обычные мирные граждане?

— Особенно Вальчик мирный гражданин! Просто ангел! Тытам у него крылышек не видела?

Между тем Вальчик поднялся.

— Что, труба зовет? — спросил его кто-то.

— Ох, не говори, дела!

— А ты не на отдыхе разве?

— Я и на отдыхе делами занимаюсь, а то со скукипропасть можно! Нас тут третьего дня на экскурсию возили, так все по церквям,по церквям, а сами обещали крокодилий питомник! Я этой бабе, экскурсоводке,говорю, где питомник, что вы нас все Христом пичкаете? А она на меня какзыркнет, как залопочет: «Наша экскурсия крокодилов не предусматривает. Выошиблись!» И так она, блин, на меня свысока посмотрела, что мне хотелось ей врожу плюнуть.

— Чего ж не плюнул?

— Да она бы мне зенки выцарапала! — расхохоталсяВальчик. — На кой мне с ней связываться?

Тем временем мы с Мотькой, не сговариваясь, оделись и пошлик выходу с пляжа, где можно ополоснуть ноги от песка. Обувшись, мы сели напрогретый солнцем каменный парапет и стали поджидать Вальчика.

— Ну и типчик! — сквозь зубы процедилаМотька. — Такой не то что шантажировать, ему и убить раз плюнуть. А этуКурицу он вообще живьем сгложет и не поперхнется. Ужас, как ее жалко.

— Интересно, она знает, что он тоже тут? Мотька ничегоне ответила, она задумалась.

— Слушай, Аська, завтра надо взять с собой все нашеснаряжение — уоки-токи и бинокль.

— А ты думаешь, он завтра тоже сюда придет?

— Думаю, да! Сегодня мы попробуем за ним проследить,но, честно говоря, мне вся эта компашка не нравится.

— И что ты предлагаешь? Следить за всеми? Но это простобред!

— Я же не сумасшедшая! Но присмотреться к нимповнимательнее стоит. Они же тут ни фига не боятся, могут много интереснойинформации невзначай подкинуть.

— Матильда, мы сюда отдыхать приехали, и потом мыобещали, что не будем никого ловить.

— Ерунда! Мы обещали не ловить арабских террористов. Аэто самые что ни на есть отечественные бандюги. Про них разговору не было!

— Да ну их, Мотька. Что же, нам вместо экскурсий,прогулок, вообще всей этой красоты, ловить отечественных бандюг? Я не желаю!

— Ну, Асенька, ну пожалуйста, давай проследим заНальчиком сейчас, а потом пошлем его куда подальше. Очень Курицу жалко!

— Ладно, сейчас я согласна, а дальше — нет!

Нальчик тоже вымыл ноги под краном, обулся, причесал своижидкие волосы и с довольным видом, что-то насвистывая, направился вверх поАлленби. Мы на некотором расстоянии следовали за ним. Затем он свернул направо,на шук Кармель. Он шел не спеша, вразвалочку, и слава богу, потому что у насглаза разбежались. Чего тут только не было! Слева и справа торговали всякойнесъедобной всячиной — кошельками, косметикой, сумками, расческами, майками,бельем, посудой, а дальше уже начинались съестные ряды. Горы апельсинов,грейпфрутов, помидоров, огурцов, темно-зеленых арбузов, разноцветных перцев,молодой картошки, баклажанов и каких-то неведомых нам плодов, цветы, свежаярыба, аппетитнейший хлеб, и надо всем этим пряный запах изобилия, от которого кружитсяголова и текут слюнки. Вальчик подошел к прилавку, где торговали маслинами. Мыостановились неподалеку.

— Матильда, давай тоже чего-нибудь купим, есть охота.

— Может, апельсинов?

— Давай, я куплю, а ты следи за ним.

— Бевакаша эхад кило тапузим! — вспомнила явчерашний Вовкин урок. Насчет кило я не была уверена, но продавец, видимо, меняпонял. Он взял пакет и насыпал туда штук пятнадцать апельсинов.

Я замотала головой и показала ему один палец.

— Эхад, эхад! — твердила я, а он, радостно смеясь,закричал:

— Матана, матана!

Ничего не понимаю! Что он от меня хочет? На бумажке стоялацена — 1,5 шекеля. Я достала из кошелька две монетки — шекель и 50 агорот ирешительно протянула продавцу. Мотька смотрела не столько на Нальчика, сколькона меня. В ее взгляде читалось восхищение. Продавец взял деньги и подал мнепакет, где было как минимум три кило. Совсем дурной, что ли? Но я взяла пакети, пожав плечами, подошла к Мотьке.

— Что это значит? На кой нам столько?

— Я ему заплатила за килограмм, а если он псих, так яне виновата!

— Может, они какие-нибудь не такие, этиапельсины? — предположила Мотька. — Уж больно дешевые!

На вид это были вполне нормальные апельсины.

— Знаешь, давай сейчас съедим по одному. Думаю, если сними что-то не так, кто-нибудь нас остановит, они же не слепые!

— Ну и умная ты, Матильда! Золотая голова!

Я решительно начала сдирать шкурку с апельсина, Мотька тоже,но никто нас не остановил. Апельсин был очень даже вкусный, свеженький, недавнос дерева. Валь-чик все еще выбирал маслины. Там их было сортов двадцать, еслине больше. Желтые, зеленые, черные, всех оттенков коричневого, мелкие, крупные,круглые, овальные, с острым кончиком. Вальчик все их пробовал, и смотреть нанего было очень забавно. Он брал с прилавка очередную маслину, кидал ее в рот,потом, задумчиво глядя в небо, разжевывал и сосредоточенно прислушивался ксвоим ощущениям. Похоже, он был гурманом. Наконец он остановил свой выбор накрупных красновато-коричневых маслинах с острым кончиком и все так же вальяжнонаправился дальше. Мы за ним. Он купил еще две пышные халы с маком, несколькоавокадо и немыслимой красоты золотую копченую скумбрию.