— Это пикники из книг Энид Блайтон. И разливанное море имбирного пива, а не лимонада, — сказала я, но так тихо, что услышал только Робби.

У Элис идея насчет пикника восторга не вызвала:

— Яйца есть, а хлеба для бутербродов совсем мало. Про вишневый пирог и лимонад вообще молчу. Странное у тебя какое-то меню.

Папа вздохнул. Похоже, сейчас рассердится. Когда мы жили вчетвером — мама, папа, Робби и я, — он часто сердился. Но он не вспылил — взял себя в руки.

— Нулле проблеммо, — сказал он. Видно, считал, что на иностранном языке выразился. — Я сбегаю в «Сэйнсбериз» и запасусь провизией, а вы, ребята, пока сварите яйца.

Мы с Робби покорно остались в кухне и помогали Элис варить яйца, жарить бекон и резать зелень с помидорами. Моди тоже захотела резать и расхныкалась.

— Давайте я ее выкупаю и одену? — предложила я и протянула Моди руку.

— Нет, я ее выкупаю. Пойдем буль-булькать со Шлёп-Шлёпой, Моди. — Шлёпа быстро схватила ее за другую руку.

Мы сами были как трехлетки, которые дерутся из-за любимой куклы.

— Я сама ее искупаю через минуту, — отрезала Элис. Потом, увидев наши лица, сделала глубокий вдох: — Но спасибо большое, что вызвались, девочки. Очень мило с вашей стороны.

У Шлёпы видок был отнюдь не милый. Мина у нее стала кислая, как лимон. Она умчалась и заперлась в нашей общей комнате. Я решила, что разумнее будет не попадаться ей на глаза. Да что там — никому на глаза не попадаться. Элис попросила принести соль и перец из кладовки. Я-то думала, это просто шкаф, а оказалось — целая комнатка. Робби охотно остался в кухне и показывал Элис, как делать шоколадные хрустики из кукурузных хлопьев. Робби очень любит готовить.

Я спряталась в кладовке с «Пятью детьми и чудищем». Там было темно — букв почти не разглядеть, и пол ужасно жесткий, зато я целый час провела в блаженном одиночестве и дочитала книгу. Не то чтобы я расстроилась — у меня в чемодане была еще куча, по книжке на каждый день каникул. По этой причине стопки шорт с майками и джинсов с платьями пришлось оставить дома, но я решила, что просто буду очень-очень аккуратной и постараюсь не пачкаться.

Я начала перечитывать первую главу, про то, как дети случайно откапывают в песчаном карьере странное существо — псаммиада. Я слышала папин голос в кухне и суету, но из кладовки носа не показывала. За завтраком толком не поела — стеснялась и как-то одиноко было, а теперь от запахов бекона и шоколада у меня разыгрался аппетит. Но в кладовке нашелся пакет изюма, и я отлично перекусила втихаря.

Потом папа начал звать меня и Шлёпу. Шлёпа не отзывалась, ну и я тоже не стала. Может, получится просидеть тут весь день и они пойдут на свой пикник без меня. Увы. Папа вычислил меня, как заправский сыщик. Он распахнул дверь в кладовку и тут же меня обнаружил.

— Розалинда, это что за игры? — строго спросил он.

— Прятки, — сказала я.

— Бога ради. Сколько тебе лет? Ты же самая старшая. Ты должна подавать пример, — недовольно сказал папа.

И зачем только я старшая? Я бы хотела быть младшей, хорошеньким пупсом вроде Моди, всеобщей любимицей.

На поиски Шлёпы у папы ушло куда больше времени. Мы обыскали весь дом, но не нашли ее. Потому что ее там и не было. Папа с Элис пошли искать в саду. Строго говоря, в саду Шлёпы не было тоже — она была над садом, на большом лаймовом дереве за домом.

Элис подняла шум — мол, как опасно лазить по деревьям, а потом еще больше расшумелась, когда увидела, что Шлёпа перепачкала свою белую футболку. В общем, когда нас наконец согнали в кучу, время уже шло к обеду.

— Может, устроим пикник в саду? Тогда не придется все это тащить, — предложила Элис, пытаясь управиться со всеми рюкзаками и мешками.

— Чепуха! Я знаю отличное место в Оксшоттском лесу, — сказал папа. — Мы там устраивали пикники, когда я был маленьким. Приезжали на велосипедах из Кингтауна. Там очень здорово. Хочу показать это место детям.

Мы с Робби переглянулись. Когда он жил с нами, он ни разу не предлагал туда съездить.

И мы отправились в лес. У папы был большой рюкзак, у Элис — набитая клеенчатая сумка в одной руке и Моди в другой. Я несла тряпичную сумку с фруктами, а Робби — пакет с бумажными тарелками и стаканами и термосом с вином для папы и Элис. Шлёпа несла авоську с кока-колой и шипучим лимонадом. Она так ею болтала, как будто хотела, чтобы газировка взорвалась.

Мы долго тащились по тротуару мимо бесконечных коттеджей на две семьи, ничем не отличавшихся от папиного.

— Так себе природа, — заметила Шлёпа.

— А мы еще и не на природе. Шагайте давайте, — сказал папа. — Дышите свежим воздухом.

— Природа, природа, природа! — распевала Моди, качаясь на руках между Элис и папой.

Мы все шли и шли. Машин становилось все больше и больше, и скоро из-за шума мы уже едва слышали друг друга.

— Наполним наши легкие полезными и свежими выхлопными газами! — провозгласила Шлёпа.

Дома постепенно росли и все дальше отступали от дороги. Элис с завистью разглядывала особняки — выбирала, какой ей больше нравится. Кое-какие дома были выставлены на продажу, и она так разволновалась, что даже позвонила риелтору — узнать, сколько просят.

— Миллион с лишним! — воскликнула она, нажав «Отбой» и выпучив глаза.

— Ну а ты как думала, — раздраженно ответил папа. — Нам такое не по карману.

— Ну да. Но может, мы и позволим себе что-нибудь получше, особенно если я буду больше работать, когда Моди пойдет в школу, и если тебя опять повысят. Денег бы и так хватало, но ведь у нас столько обязательств.

Она не смотрела на нас с Робби, но я знала: она говорит о нас. Папа каждый месяц платил маме алименты, да и Элис, наверное, давала деньги Шлёпиному папе. Мы были не виноваты, но ощущение все равно такое, что это всё из-за нас.

Я сбавила шаг, чтобы Робби меня нагнал — он плелся в хвосте. Кое-как волок свой бумажный пакет, весь раскраснелся от натуги.

— Отдай мне вино, оно ж, наверно, тонну весит, — предложила я.

— Не надо, — пыхтя отказался Робби.

Я выхватила у него пакет и сунула руку за термосом. Нащупала кучу грив, лап и хвостов. Я вздернула брови.

— Подумал, зверям захочется по лесу побродить, — объяснил Робби.

— Вряд ли мы когда-нибудь дойдем до этого леса. Небось его и нет уже. Срубили, поди, все деревья сто лет назад и понастроили все эти домины, — сказала я.

Но прошагав еще незнамо сколько, мы перешли шоссе и вдруг — наконец-то — очутились в лесу.

— Всё, давайте уже пикник. Я сейчас умру с голоду, — заныла Шлёпа и села, скрестив ноги.

— Не здесь же, тут еще машины слышно! Зайдем подальше в лес. В детстве мы всегда у песчаной ямы сидели.