— Ага, доиграемся, как же! — крякнула полненькая Антонина Михайловна, едва медсестра вновь скрылась в кабинете, с грохотом захлопнув за собой дверь. — И так уже живого места нигде нет.

Все согласно покачали голова, украдкой разглядывая исколотые покрытые синюшными и желтоватыми пятнами руки. Здесь каждый мог похвастаться подобным украшением.

— Ох, миленькие мои, с какой же радостью вырвусь я из этого гиблого места! — мечтательно продолжила Антонина, кокетливо поправляя вязаную шапочку, прикрывавшую голову, ещё не обросшую пушком. — Забуду всё как страшный сон!

— А вы, что же это, планируете скоро нас оставить? — галантно поинтересовался дядя Ваня, чуть наклоняясь вперёд, чтобы лучше видеть собеседницу.

— А как же! Ещё немного, и мне тут больше нечего будет делать.

— Во брешет! — неверяще буркнул кто-то со стороны. Диана, как и многие другие сидевшие здесь завсегдатаи, мысленно поддержала это заявление, но продолжила прислушиваться к беседе.

— Неужели есть улучшения от процедур? — удивлённо вздёрнул остатки бровей Ваня.

— Ещё чего. Он этой отравы только больше организм хиреет! Для себя я другое средство отыскала. Уникальное! И уже чувствую себя куда лучше, — хвастливо улыбнулась Антонина Михайловна во весь рот, блеснув чёрным провалом на месте клыка. — Вот увидите, сегодня я с вами кукую последний день — врачу так и скажу. Завтра ноги моей тут не будет! Иду на поправку!

Взволнованно зашушукались две старухи-подружки, сидевшие напротив Антонины, но дядя Ваня только нетерпеливо махнул рукой на них и полным скепсиса тоном обратился к собеседнице:

— И что это за чудесное средство, позвольте поинтересоваться?

Антонина Михайловна, уловив сомнения в его голосе, горделиво бросила:

— Уникальное, я же сказала. В единственном экземпляре и предложенное мне одной. В магазинах подобное не продают. А я получила личное приглашение и согласилась принять эту помощь.

— Какую помощь? — негромко спросила Диана.

Усмехнувшись, Антонина уставилась на неё хищным взглядом прожжённой интриганки и, придав себе таинственный вид, проникновенно протянула:

— С той стороны.

В очереди на несколько секунд повисло молчание, а потом раздались отдельные шёпотки, перемежаемые смешками. Шум всё нарастал и нарастал, пока дядя Ваня не прервал болтовню одной едкой фразой:

— Да вы, видно, последний разум растеряли, голубушка! Какая ещё «та сторона»?

Антонина Михайловна дёрнулась, заёрзала на месте, уязвлённая в самое сердце.

— Не ваше дело! — резко ответила она. — Не верите — не надо!

— Да вы сами толком ничего объяснять не хотите…

— И не буду! Это моё дело! Я-то хотела вам по секрету доверить эту маленькую тайну, чтобы вы порадовались вместе со мной. А вы!.. Вы! Да вы просто завидуете! Что я победила рак, а вы тут все так и сгниёте в этой бесконечной очереди!

На пороге кабинета показалась измученная Танька, но не успела она открыть свой большой рот, чтобы возмутиться стоявшему в коридоре гвалту, как Антонина Михайловна подорвалась с места и пролетела по коридору в сторону выхода, по пути грубо толкнув медсестру в плечо.

— Пошли вы…!

Все проводили женщину в вязанной шапочке озадаченными взглядами, а Танька даже передумала возмущаться на шум и только негромко заметила:

— Ну вот и местечко освободилось.

Пациенты завозились, возвращаясь к своим мирским заботам и привычным темам для разговоров. Одна только Диана всё сидела, опершись на нелюбимую трость, и поглядывала на пустовавший край лавочки, где минуту назад теснилась полноватая Антонина Михайловна. И маленькая, вроде бы совсем не стоившая внимания деталь никак не давала ей покоя. Всё крутилась и крутилась в голове назойливой скользкой рыбкой, не позволяя себя схватить за хвост.

Куда делся клык Антонины — главный предмет её гордости — единственный во всём рту золотой зуб?

В среду Диана едва нашла силы, чтобы сесть утром на кровати. Её мутило так, будто весь мир вокруг был бушующим океаном, а она — маленьким утлым катером, не по своей воле попавшим в эту бурю. Яна позвонила, отпросилась с работы и убедила мать, что сводит её в диспансер.

— Да ты что, я сама дойду как-нибудь, — вяло отнекивалась Диана.

— И упадёшь в кустах где-то по дороге? Нет уж. Идём вдвоём.

И они пошли. Вернее, медленно и с остановками побрели в сторону больницы. Ради дочери Диана старалась держать спину ровно и не жаловаться, хоть кости ныли так, будто изнутри их грыз целый рой жучков-точильщиков. Диане даже казалось, что порой её слуха достигало их мерное низкое жужжание — звук тысяч челюстей и жвал, без остановки глодавших кости.

В коридоре возле кабинета химиотерапии в этот раз было не так многолюдно. Правда, шум стоял прежний. А причиной горячих обсуждений стала, как это ни странно, Антонина Михайловна.

— Видела её вчера в парке! Гуляла со своей собачкой, этим маленьким милым шпицем. И, что бы вы думали, сияет, как солнце!

— Да что вы говорите?

— Румянец на щеках, вся бледность и желтизна куда-то исчезли. Бегала за собакой своей, совсем как молоденькая девушка, с улыбкой на лице.

— Не может быть!

— Да вдруг всё дело в самоубеждении? Как это модно нынче говорить, эффект плацебо! — скрестив руки на груди, непримиримо возразил дядя Ваня, хмуро поглядывая на возбуждённо гомонивших соседей. — Напридумывала она всякой чепухи, сама же в неё и поверила, и вот оно — кратковременное улучшение. Но дальше-то всё вернётся, как было. Смерть не обманешь.

— Да вы что, какая смерть! — жарко набросилась на него одна дама, вечно до этого молча сидевшая с любовными романами в самом конце коридорчика. Диана даже имени её не знала, потому как дама в общих обсуждениях ни разу не участвовала, а только жадно поглощала дешёвое чтиво, проходила процедуры и исчезала в неизвестном направлении, чутка покачиваясь.

Теперь же лицо её пылало, книжка с целующейся парой на обложке была отброшена подальше, и дама силилась доказать всем и каждому, что Антонина Михайловна-то, оказывается, не врала.

— Мне ведь тоже это самое приглашение пришло! — взволнованно призналась она. — С той стороны! Всё, как Антонина Михайловна говорила. Я сразу, как письмо увидела, поняла, что это оно, то самое… Спасение моё.

Диана невольно вздрогнула, когда услышала о письме. Непрошенная мысль о забытом в ящике стола зубе всплыла на границе сознания, вызвав волну мурашек. Слава богу, Яна ничего не заметила, поскольку с приоткрытым ртом прислушивалась к общей беседе. Дядя Ваня же на слова дамы с книжкой лишь демонстративно закатил глаза, но её уже бомбардировали вопросами старушки-подружки, как всегда желавшие быть в курсе всего, что творилось вокруг.

— И что же там?

— И как оно? Помогло ли?

— Как добыть-то?

Дама придала себе важный вид, вытянула