Глава 2

Храбров расплатился с рикшей пятикопеечной монетой. Тот с поклоном принял ее и сразу же засунул в рот для надежности. Бедные китайцы не доверяли дырявым карманам и предпочитали более проверенный способ временного хранения денег.

У пирса ждал аккуратный девятиметровый паровой катер с тремя матросами и мичманом Соловьевым. Храбров перешел по сходням и кивнул молодому офицеру.

— Отваливаем, ребята, — весело приказал тот.

Попыхивая трубой словно заправский буксир, катер пошел резать свинцового цвета волну, направляясь к «Наследнику». Тут и там по воде скользили вельботы, гички[4] и шампуньки[5]. Лихтеры[6] дымили, напоминая злых и деловитых шмелей. Несмотря на непогоду, многие офицеры торопились на берег или возвращались на борт. Бухта Артура была относительно небольшой, состоящая из Западного и Восточных бассейнов. Судов сюда набилось как сельдей в бочку, так что приходилось лавировать между монструозными корпусами броненосцев и крейсеров. Сразу за «Петропавловском» и «Палладой» сквозь мокрый снег начал проявляться знакомый силуэт родного корабля.

«Наследник» относился к новейшим крейсерам линейки «Дрейк» и построили его на английской верфи. Он должен был быть четвертым и последним в серии, для него даже имя уже придумали — «Левиафан». Император Николай II приобрел его на личные деньги, и данная история не была лишена определенной доли неправдоподобности.

Началось все с того, что Храбров приложил немало сил и энергии, дабы оказаться на узкой японской улице городка Оцу в тот самый момент, когда родившейся в самурайской семье и ставший полицейским Цудо Сандзо попытался зарубить Николая Романова катаной. Тогда Храбров отважно бросился вперед и спас наследника, хотя прекрасно помнил, что настоящей опасности не было, дело бы ограничилось парой ран. Вот только благодаря вмешательству Романов поверил, что ему действительно спасли жизнь, да и сопровождающий его греческий принц Георг имел схожее суждение. Как итог, все остались живы и даже относительно здоровы, а сам Храбров использовал уникальный шанс и мигом стал любимчиком Царской Семьи. Собственно, именно этого он и добивался. Его наградили орденом Георгия 4-й степени, дали внеочередное звание наплевав на морской ценз, а Георг с немалой помпой вручил греческий орден Спасителя с формулировкой «за спасение венценосного брата». Даже японский император Мейдзи, желающий сохранить хорошие отношения между двух стран, выразил ему свою личную благодарность.

Естественно, после такого карьера молодого офицера резко пошла в гору. Но кроме всего прочего, Храбров сумел построить с Романовыми необычные отношения, налегая на то, что изредка его посещают «чудесные откровения». И когда в один из дней истомившийся по наследнику мужского пола Николай узнал, что наследника Вседержитель ему все же подарит, то обрадовался неимоверно. «Видения» Храброва ранее уже подтверждались, так что императорская чета поверила и на этот раз, пожелав наградить за столь благостную весть.

К их удивлению, Храбров попросил награду не для себя лично, а для страны, точнее, для флота. Таким образом был куплен несостоявшийся «Левиафан», превратившийся в «Наследника». Поначалу англичане категорически не хотели продавать новейший крейсер, но влияние императрицы Александры Федоровны, в девичестве принцессы Алисы Гессен-Дармштадской и внучки королевы Виктории решило дело. Эта женщина умела добиться своего, связываться с ней считали себе дороже. А уж при таком известии, которое она посчитала подарком Свыше, она не то, что какой-то там крейсер могла заполучить, Землю с орбиты сдвинуть! И название ему она дала сама, как воплощение своей долгой материнской мечты. Тем более, Николай и английский принц Георг были не только двоюродными братьями, но и друзьями, так что все закончилось удачно. Не потратив ни рубля казенных средств, Российский флот приобрел мощный корабль, а сам Храбров стал капитаном первого ранга и получил замечательный трамплин для дальнейшего роста.

Николай Романов был человеком среднего возраста, среднего роста и средних же способностей. Последняя черта не являлась следствием глупости. Император был добрым, великодушным и прекрасно образованным, но оторванным от реальной жизни и оттого имел наивные суждения, часто принимая неверные решения. Для мирного времени он подходил идеально, страна при нем показывала удивительные темпы экономического и культурного прогресса, а вот для войны оказался слабоват, отсутствие достоинств мигом обернулось серьезными недостатками. Главное то, что ему не хватало жесткости, силы воли. Но в 1903 году о войне всерьез задумывались единицы, а Николай показал, что не только является склонным к мистике человеком, но и не чужд благодарности, хотя об этом Храбров и так уже имел возможность убедиться.

Он отправился в Англию и несколько месяцев наблюдал, как на стапелях заканчивают постройку «Наследника», затем принимал его во главе авторитетной комиссии, а после, дождавшись прибытия флотского экипажа, перегнал в Кронштадт. Потом были доводки, испытания, участия в маневрах, стрельбах, отработка взаимодействия команды и долгий переход на Дальний Восток.

Катер аккуратно ткнулся в высокий борт «Наследника». Храбров заложил за пазуху секретный пакет и взялся за поручни трапа. Крейсер выглядел как игрушка, новый, чистый и окрашенный в парадные цвета — практически белый корпус и надстройки, желтые, с черными верхушками, трубы и Андреевский флаг на корме. Бронированный борт рождал ассоциации с надежной несокрушимой цитаделью. Слева находились спаренные, один над другим, казематы 152-мм орудий, слева корпус наискось пересекала полка и выносимая на восемь метров штанга противоторпедной обороны Марса с выдвижной стальной сетью.

Очутившись в тени висевшей над головой шлюпки, капитан остановился и осмотрелся по сторонам. Палуба, хоть и покрытая мокрым снегом, все равно выглядела опрятно. Медные и стальные детали начистили до блеска. Выносные орудия закрывали чехлы. Четыре внушительные трубы устремлялись к небесам. Справа находились две рубки, бронированная боевая и ходовая над ней. За стальной мачтой виднелась несокрушимая башня 234-мм пушки. В отличие от большинства военных кораблей российского флота, «Наследник» имел не спаренные двойные стволы основного калибра, а одиночные, на носу и корме. Подобное инженерное решение на первый взгляд уменьшало огневую мощь судна, но на самом деле все обстояло не так очевидно. Ни один русский крейсер в настоящее время не мог похвастаться подобным главным калибром. Новейшие «Ретвизан» и «Цесаревич», более ранние «Севастополь» с «Полтавой» и достраивающийся «Бородино» располагали 305-мм орудиями, но они являлись мощнейшими броненосцами и про них разговор шел отдельный. Это был совершенно иной уровень огневой мощи, крейсера в этом плане соперничать с ними не могли. Так что «Наследник» хоть и уступал в массе суммарного залпа, но в случае попадания его снаряды причиняли больший ущерб, чем аналогичные выстрелы собратьев-крейсеров, максимальный калибр которых равнялся 203-мм. И тут все упиралось в профессионализм артиллерийских офицеров, комендоров, наводчиков и матросов.

Вахтенный начальник лейтенант Захаров с рупором в руках встретил Храброва и доложил, что за минувшее время происшествий не случилось. Подбежал Рулет — жутко умный французский бульдог, любимец всей команды. Пес почтительно обнюхал капитанскую шинель и завилял обрубком хвоста, показывая, что пока он на посту, крейсеру ничего не угрожает. А к ним уже спешил Харитонов Эраст Модестович — старший офицер и одновременно давний, еще с детства, друг.

— С возвращением, Евгений Петрович, у нас на борту полный порядок, — отчитался он. — А вы как? Что сказал адмирал Старк?

— Все вопросы — после, сначала в каюту и крепкого горячего чая, замерз я, как пингвин на Южном полюсе.

Харитонов негромко хохотнул. Захаров и поднявшийся следом Соловьев старательно сдерживали улыбки. В РИФе[7] многие командиры устанавливали на своих судах задушевную теплую атмосферу, которая способствовала развитию духа товарищества и взаимного уважения. Храбров придерживался схожих понятий, тем более, такой подход неоднократно показывал свою полезность.

Рулет понимал дисциплину не хуже любого матроса. Проводив командира, он тявкнул, заверяя, что службу несет исправно и отправился на очередной обход судна.

В капитанской каюте разливалось благодатное тепло. Сквозь круглые иллюминаторы проникал тусклый свет, который дополняли электрические лампы, одновременно создающие уютную атмосферу. Стены были обшиты красноватым дубом, солидный барометр в бронзовой оправе твердо показывал «дождь». Шкаф со стеклянными дверцами вмещал