Огромный Ревун по визгу норки понял: впереди происходит что-то не то, и постарался обойти противника с фланга. Пробравшись по дну небольшого оврага, он увидел мелькнувшую среди деревьев тощую фигуру иир'ова. Проклятый кот все же сбежал! Насмешник мчался так далеко и быстро, что не стоило тратить дыхание даже на возмущенный рев.

Тут вожак услышал последние следы борьбы на поляне, свист сабли и предсмертный хрип норки. Маленькие обезьяньи глазки зажглись от возбуждения и удивления. Значит, враг не одинок? Их, великих бойцов Зеленого Круга, водят за нос, словно каких-то жалких Людей-Крыс! Предугадав маневр второго врага, вожак залег за раскидистым папоротником и кинулся неприятелю едва ли не на плечи.

Ушан изогнулся, не дав нападавшему замкнуть захват на горле, и вжал подбородок в грудь. Оснащенные когтями пальцы вожака, вместо того, чтобы располосовать врагу глотку, оказались на вытянутой морде. Желтый немедленно этим воспользовался и чиркнул мелкими острыми клыками по лапам Ревуна. Раздался возмущенный рык, и захват разомкнулся. Но отшатнуться от себя и вытащить дубину Ушан своему противнику не дал. Его хвост оплел нижнюю конечность лемута, и оранжевый силуэт, обратившись в клубок шерсти, прокатился по траве.

Рывок хвоста вырвал — словно выдернул почву из-под Ревуна. Тот успел лишь бестолково взмахнуть в воздухе лапами и приземлился загривком на корни и камни. Успевший перейти из кувырка в вертикальное положение Ушан аккуратным и точным ударом рассек горло лемута. Враг, срывая кору с дерева, смог поднять, издавая раскроенной глоткой отвратительное бульканье и шипение, но на большее его уже не хватило. Немигающими глазами следил желтый мутант, как грозный боец Зеленого Круга оседает на колени. Огромная темная лужа растекалась вокруг, по мере того, как в звериных глазах вечная злоба сменяется вначале смертельным ужасом, а потом мертвенным безразличием. Большая голова, покрытая курчавой красной шерстью, поникла на грудь, и лемут стал падать. В этот момент победитель сильным ударом клинка под основание черепа отделил голову от могучего тела.

Иир'ова несся по лесной чаще, и колючие ветви хвойные лапы хлестали его морду и грудь. Он плотнее прижал уши к голове и тихо рычал, не сбавляя скорости. Мутанту, родившемуся и выросшему на открытых просторах саванны, было непривычно мчаться среди раскачивающихся ветвей, по торчащим из земли корням, похожим на скрюченные лапы живьем закопанных Людей-Крыс, вдыхать густую влагу, наполненную ароматами прелой хвои и тяжелым духом мокрой земли. Получив очередной гроздью шишек по глазам, Ирм смирился: он опустил передние конечности к земле и неуклюжими, стелющимися понизу скачками помчался дальше. По крайней мере, колючая хвоя, гибкие прутья и шишки остались наверху. Однако в нос бил затхлый запах гниющей заживо травы и палой листвы. Скакать на четвереньках, как это делали его далекие дикие предки, иир'ова не привык. Так он забавлялся лишь котенком, когда неокрепший еще позвоночник не мог вынести долговязого тела.

Прямо у самого носа Ирма метнулся в сторону белесый призрак, и мутант едва не врезался лбом в сосновый ствол. Испуганный насмерть заяц уносился прочь, высоко подбрасывая светлый зад и смешно закидывая вверх задние ноги. Некоторое время вытянувшийся во весь рост у сосны иир'ова размышлял, не догнать ли косого, но мысль носиться между деревьев и колючих кустов, куда свернула добыча, не пришлась ему по вкусу. Издав разочарованный вздох, более похожий на негромкое переливистое урчание, он вновь опустился на четвереньки и продолжил свой бег.

Наконец, чаща стала редеть. Ирм остановился и с отвращением вытер измазанные в грязи передние лапы о древесную кору. Размышляя о дальнейшем направлении бегства, он по привычке принялся точить когти. Во все стороны полетели чешуйки и щепки, спина мутанта изогнулась дугой, превратившись в изящную арку, а блаженно прикрытые глаза придали физиономии совершенно отрешенное выражение. В это время в кроне истязаемого дерева раздался возмущенный птичий крик, и на кота посыпались сухие шишки, листва, ореховые скорлупки и остатки старого гнезда из пожелтевшей от времени соломы.

Иир'ова яростно зарычал и сделал попытку подняться по стволу наверх, но его сразу же атаковали две алые птицы, похожие на сгустки живого пламени. С истошными криками они принялись кружить над ним, избивая мутанта крыльями и метя твердыми, словно сталь, черными клювами в глаза. Некоторое время Ирм отмахивался лапами от пернатой супружеской четы, однако клевок в чувствительный нос заставил его взвыть от боли и припустить прочь. Крылатые тени неотступно преследовали его, оглашая лес клекотом и визгом, но теперь паутина ветвей и сучьев стала союзником улепетывающего во весь дух иир'ова. Несколько раз запутавшись в хвое, алые птицы, наконец, отстали. Пробежав еще некоторое время, мутант остановился и принялся в ярости избивать когтями гроздья молодых зеленых шишек, свешивающихся с пушистых еловых лап. Дав выход ярости, он поднял голову и внимательно оглядел темную крону. Не обнаружив гнезд и дупел, где могли скрываться ужасные красные птицы, Ирм вырвал с корнями пучок травы и приложил его к кровоточащей ранке возле носа. Мутант с ненавистью оглядел царство раскачивающихся на легком ветру мохнатых лап. Ему хотелось на простор, где можно мчаться по скрипучим пескам, видя любого врага издалека; где над головой — бездонный колодец голубого неба, а на горизонте — струящиеся потоки антилоп и бизонов. Лесная чаща пугала его не меньше, чем слуги Нечистого, от которых, по крайней мере, можно убежать. А куда убежишь от этих поскрипывающих корой древесных гигантов, заполонивших собой всю Северную Флориду.

Ирм фыркнул и отшвырнул прочь травяной пучок. Он потрогал рану на носу и побежал дальше, стараясь найти глазами тропы, показанные ему в видении отцом Вельдом. Впереди несчастного беглеца ждало не меньшее испытание, чем тенистая лесная чаща. Отряд, ведомый эливенером, собирался двигаться по болоту. Судя по тем картинам, что излучал мозг старика, там много грязи и влаги. Безобразно много, невообразимо больше, чем во всей саванне в сезон дождей!

Действительно, вокруг становилось все тяжелее и тяжелее дышать. Земля буквально парила, густые цветочные запахи заставляли голову кружиться. Лапы иир'ова начали вязнуть, и он постепенно перешел на шаг. Такой метод передвижения был для него не меньшей обузой, чем рысь на четвереньках. Ирм устал, отчаянно хотел есть и очень плохо ориентировался на местности.

Деревьев стало меньше, зато над влажной почвой появились тонкие извивы тумана, из которого торчали клочья жестких тростников и болезненно искривленные коряги. Ирм от омерзения передернулся, слыша жирное чавканье, которое издают его собственные конечности. Он попытался нащупать в расстилающейся к югу заболоченной низине эливенера и остальных членов отряда, но теперь ему совершенно не удавалось сосредоточиться. Каждая деталь окружающего пейзажа казалась испуганному равнинному коту отвратительнее и страшнее во сто крат, чем она являлась на самом деле. Грянувший слева лягушачий хор заставил его выгнуть спину дугой и зашипеть. Бесшумно промелькнувшая крылатая тень гигантской совы вынудила его выхватить нож и обшаривать окрестности поверху. Как раз в это время к нему направилась любопытная змея отвратительного белесого цвета с треугольной приплюснутой головой, и тут уж Ирм не выдержал. Он рванулся назад, в чащу, способную укрыть его от пугающего болотного царства. Раздавшийся с юга рев опускающихся торфяных пластов превратил его отступление в паническое бегство.