Цветана была моей феей-крестной. Рядом с ней мне становилось тепло, от нее веяло домашним уютом и настроением праздника. У Цветаны было удивительное качество: она всегда была спокойна и расслаблена, как самое тихое море. Она говорила медленно, и ее голос переливался, как трели птиц в весеннем лесу. Рядом с ней мир замедлялся и успокаивался, и время всегда замирало. Будто часы прекращали бесконечный бег и стрелки застывали в долгожданном отдыхе.

– Если остановиться и прислушаться к себе, можно услышать много нового, – часто говорила она, загадочно глядя вдаль.

Каждым своим словом она учила меня доверять жизни и своему внутреннему голосу, расслабляться и наполняться покоем. Чтобы из состояния умиротворения и чистоты научиться творить свою новую реальность.

Мы часто проводили время на острове, ставшем для меня символом свободы, – Ибице. Днем я приезжала на белоснежный пляж Лас-Салинас – сокровище острова. Нашей шумной компанией мы веселились, как дети, закапывали друг друга в песок, делали неуклюжие фотоснимки и пили мятные коктейли.

А когда солнце скрывалось и отступала жара, я направлялась в город. Там я бродила по узким улочкам, заглядывала в ночные витрины с мерцающими нарядами, покупала разноцветные магниты и браслеты с ящерицами в местных сувенирных лавочках, ужинала в прибрежных кафе.

Когда солнце опускалось и многочисленные туристы в ярких нарядах выходили на улицы острова, мое время в порту заканчивалось. Как у Золушки в полночь, яркая сказка неизменно подходила к концу. Душный автобус увозил меня в порт, где лайнер «Пышность морей» собирал на свой борт экипаж и гостей, чтобы отчалить от берегов Ибицы навстречу новым городам.

Казино «Рояль»

Моим вторым домом после крошечной каюты было просторное, завораживающее своими огнями казино «Рояль».

Казино – это звуки никогда не засыпающих автоматов в вуали сигаретного дыма, запахи клубничного дайкири и крепкого виски, звуки поцелуев, понятные только работнику игровой индустрии, бессонные ночи до последнего игрока, просмотр камер и десятки отчетов.

– Это твой офис, – сказал менеджер из Южной Африки, открывая дверь крошечной комнаты техников, заваленной инструментами и микросхемами. Внутри было душно и с трудом помещалось три человека, а из-за гор отверток и шурупов уныло выглядывал небольшой компьютер.

Потом Питер провел меня к компьютеру, стоящему посреди шумного зала, у статуи золотого льва. На экране друг друга сменяли десятки цифр – данные каждого игрового автомата казино.

В первый же день, открывая игровые машины, чтобы достать застрявшие купюры и заполнить автоматы чеками для печати, я исцарапала в кровь все пальцы. Машины не любили меня, а я не испытывала симпатии к ним. Намного больше мне нравилось общаться с гостями.

В своем первом круизе я познакомилась с гостем из Хьюстона.

– Не подскажете, где находится ресторан? – спросил он.

И я замерла. В то время я с трудом понимала, где в этом огромном городе на воде находилась моя каюта.

– Сэр, пройдите прямо, и в конце вы увидите ресторан, – пришел мне на помощь улыбчивый техник Лео. Мы рассмеялись, и Бен попросил рассказать, как играть на автоматах.

– У нас есть программа накопления бонусов казино, – гордо ответила я, радуясь вопросу, на который знала ответ.

Каждый пассажир мог вставить в игровую машину свою карту – ту самую, которая служила одновременно пропуском на корабль, ключом от каюты и картой оплаты. При игре на карте накапливались баллы, которые в конце круиза гости могли обменять на милые синие кепки или красочные футболки с логотипом казино.

Но Бен постоянно забывал свою карту в автомате, иногда оставляя ее там на целый день.

– Сделай в карте гостя дырку и повесь ее на шнурок, – подсказал мне фирменный секрет Лео.

Счастливый Бен повесил карту на шею и, кажется, никогда больше ее не снимал. Он смотрелся забавно с синим шнурком на шее и в смокинге во время официальной ночи. Но еще забавнее было встретиться с ним в кафе на верхней палубе у бассейна, где он прогуливался в ярких плавках и с неизменным шнурком на шее.

В казино была своя атмосфера роскоши. В ночи официальных событий, обычно два раза в круиз, мужчины надевали белоснежные рубашки и черные костюмы, а девушки сияли в вечерних платьях. Летящие подолы развевались из-за ветра на пятой палубе роскошного круизного лайнера. В эти ночи толпы гостей шли из театра «Палладиум» в ресторан, делая красочные фотографии около золотого льва у спортивного бара казино.

В одну из таких ярких ночей, проходя «Атриум», я улыбалась без причины. Я чувствовала яркое и незыблемое счастье, понимая, как прекрасна и насыщенна моя жизнь, как важно уметь радоваться и благодарить ее за каждый день. Заходя в казино, я столкнулась с восточным мужчиной с ослепительной улыбкой.Золотые пески Туниса

В его глазах не было надежды. В них яркими искрами переливались золотые пески Туниса и нежный южный ветер, обжигающий кожу. Это был ветреный мужчина из жаркого южного городка, на счету которого были десятки романов. Несерьезный, с кошачьей улыбкой и сотнями подготовленных комплиментов, он работал аниматором, развлекая гостей на корабле своими шоу-программами.

На третий день круиза в баре для экипажа на открытой палубе он рассказал мне свою историю. В ней главной болью был его отказ от религии и неодобрение его семьи. В мусульманских странах, в религиозных семьях, будущую жену и мужа по-прежнему выбирают родители. Амир бежал от брака без любви в прибрежный отель, а потом еще дальше – на круизные лайнеры.

– Когда-то я тоже любил, – сказал он, пристально глядя на меня. – Она отдыхала в отеле Сусса, где я работал. – Амир сделал паузу и улыбнулся, вспоминая те мгновения. – Я любил ее так сильно, что готов был предать семью и уехать вслед за ней.

– И что произошло? – мне скорее хотелось узнать финал его истории.

– Она была замужем. Я был для нее простым курортным романом.

Мужчина со славой героя-любовника и вереницей разбитых женских сердец оказался тем, кто способен любить. Сильно и страстно. Пусть лишь один раз в жизни.Jungle party

За тихим разговором с Амиром я не заметила, как бар наполнился людьми. Солнце скрылось за горизонтом, и на море опустилась темнота. Небо было усеяно звездами, а волосы прилипали к лицу от дующего с моря теплого ветра. Посреди открытой палубы появилась бочка со льдом, доверху наполненная бутылками пива и банками с колой. Зазвучали латинские мотивы, и пылкие мексиканцы и бразильцы заполнили крошечный танцпол бара для экипажа.

На той вечеринке Мишель познакомил меня с «русской мафией» – официантом из Одессы, музыкантом из Ярославля, барменом из Киева и горничной из Гомеля. Я узнала самое известное на корабле слово – «paisano», которое применялось к людям, говорящим на одном языке.

В том баре смешались лица и страны. В самом углу сидела тихая компания филиппинских матросов в темно-синих комбинезонах. С другой стороны открытой палубы доносился громкий смех американских танцоров и певцов – отдельной группы на судне, которые редко общались с остальными работниками. Справа от нашего столика сидела шумная компания официантов – сербов и македонцев. А чуть дальше – радостные менеджеры из Англии с самым большим количеством пустых бутылок на столе.