– Изабель! – Голос Тима теперь звучал твердо. – Прекрати плакать! Таким плачем ты доведешь себя до болезни!

– Это ты доведешь меня до болезни! – прорыдала я, судорожно сглатывая прокуренный воздух. – Ты единственная причина, из-за которой я заболею и умру! – Я снова потрясла ингалятор и впрыснула еще одну дозу лекарства.

– Изабель! – Тим схватил меня за руку. – Прекрати! Прекрати хотя бы сейчас!

Он вывел меня из паба на темную улицу. Я вытирала глаза его носовым платком.

– Как ты мог со мной так поступить? – продолжала всхлипывать я. – И почему? Почему именно сейчас? Если ты меня не любишь, то почему позволил делу зайти так далеко?

– Я не сказал, что тебя не люблю. – Тим отбросил с глаз прядь волос. – Я люблю тебя, Изабель. Я просто чувствую, что не могу на тебе жениться. По крайней мере, сейчас.

Я комкала в руках носовой платок и все еще не могла поверить в то, что слышу. Какой-то безумный внутренний голос шептал мне, что это шутка, которая вот-вот закончится. Хотя я точно знала, что это не так… Для шутки Тим выглядел слишком расстроенным, слишком серьезным.

– Мы ведь жили с тобой вместе с самой помолвки! – Я попыталась придать происходящему какой-то разумный вид. – За это время ты наверняка мог бы удостовериться в своих чувствах, понять, что мы можем жить вместе и дальше. Он вздохнул.

– В том-то и дело, Изабель. Как сейчас, все очень хорошо. Ты оставалась со мной на выходные, а на неделе возвращалась домой. Ты была рядом, когда мы куда-нибудь отправлялись. Но тебя не было рядом постоянно! Я знаю, иногда мне очень хотелось, чтобы ты оставалась рядом со мной постоянно, – именно поэтому я и подумал, что нам хорошо пожениться, – но теперь я боюсь. Я тоже люблю распоряжаться самим собой, Изабель. Мне тягостно от самой идеи, что кто-то постоянно будет находиться рядом, захочет проверить, где я нахожусь каждую минуту дня.

– Но я не собираюсь проверять, где ты находишься каждую минуту дня! – возразила я безнадежно. – Мне нужна только уверенность, что ты будешь со мной ночью.

Я вытерла нос и сунула платок в карман.

Тим прислонился к стене и посмотрел куда-то наверх. Я вспомнила тот день, когда мы с ним познакомились. Это произошло на чьем-то дне рождения. Праздник получился шумным и многолюдным, и я вышла на улицу подышать свежим воздухом. Тим тоже был на улице, что-то торопливо набирал на своем органайзере.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я.

Обычно я не сую нос в чужие дела, но тут на празднике, я чуть-чуть выпила и чувствовала себя немного развязной.

– Записываю, что я должен сделать завтра.

– Надо же, а с виду ты совсем не похож на бизнесмена. – Я слегка икнула.

Он засмеялся.

– Я не бизнесмен, я компьютерщик, – пояснил он. – Я создаю компьютерные программы. Вот, несколько дней бился над одной компьютерной задачкой, и вдруг мне в голову пришло решение. Я подумал, что лучше записать его сразу, потому что утром наверняка уже ничего не смогу вспомнить. Я захихикала.

– Звучит логично.

– А ты с праздника?

Я кивнула.

– Но там слишком душно и жарко, и я решила ненадолго выйти на улицу. Правда здесь хорошо?

– Хочешь, пойдем погуляем? – предложил он.

– Почему бы и нет?

И мы пошли по улице, куда глаза глядят. Легкие волны бились о каменный парапет набережной, обвитые канатами мачты яхт поскрипывали и раскачивались на ветру. Через всю гавань пролегла серебряная лунная дорожка. Мы болтали совершенно непринужденно, словно были знакомы целую вечность. Тим не был похож на тех людей, с которыми раньше сталкивала меня судьба. Я работала в издательской компании персональным помощником директора и привыкла иметь дело с людьми в строгих костюмах, серьезными и застегнутыми на все пуговицы, привыкла к строгому графику производственной работы и неукоснительному соблюдению коммерческой этики. А Тим относился к творческому типу личностей. Я всегда считала, что компьютерщики – люди скучные и одержимые, что мыслят они исключительно логическими категориями, как машины. И в этом смысле я была, мягко сказать, весьма далека от истины. Тим сказал, что результаты своих программ он видит раньше, чем их напишет. Он мыслил широкоформатными картинами, словно создавал кинофильм или писал книгу.

– Bay! – сказала я. – То есть ты хочешь сказать, что тебя нельзя назвать компьютерным сухарем?

Он засмеялся и положил руку мне на плечо.

– Bay! – прошептал он и притянул меня к себе. Это была любовь с первого взгляда. Впрочем, со мной всегда так случалось: я влюблялась быстро и серьезно, а затем столь же быстро давала отбой. Но с Тимом все было по-другому. Тут я почему-то сразу поняла: мои чувства навеки.

«Как же могло произойти, что все у нас пошло наперекосяк?» – думала я уныло. Нам вместе было так хорошо! Никаких противоречий, сплошная гармония. Мы очень хорошо дополняли друг друга. Когда Тим работал над проектом, я для него словно бы переставала существовать. Но как только работа была сделана, он снова превращался в нежного и преданного любовника. А я всегда была у него под рукой, всегда рада тому, что он со мной, всегда счастлива уверенностью, что никто не может его любить сильнее меня и что никто не сможет его у меня отнять.

Будучи программистом, он зарабатывал хорошие деньги. Когда мы с ним встретились, он как раз купил себе дом в районе Доннибрука. Компания предоставляла ему служебную машину и два отпуска в год: один летом в любое время между маем и сентябрем, а другой – лыжный – в феврале. Я, конечно, не измеряла свои чувства деньгами, однако он был, безусловно, выгодной партией. Но я его просто любила и считала, что он любит меня. Я считала, что мы успели стать настоящей семейной парой и что все у нас складывается как нельзя лучше. Я считала, что очень хорошо его понимаю.

Но оказалось, что это не так. Оказалось, что я вообще его не понимала. Иначе как могло случиться, что я проглядела такой ужасный поворот событий?

– Я очень сожалею, – наконец сказала я. – Я даже представить себе не могла, что отношения со мной для тебя настолько неудобоваримы.

– Я тоже сожалею, – ответил он и положил мою руку себе на талию. – Я думал, что готов к этому. Но оказалось, что не готов. Я не могу себе представить, что буду стоять в церкви на глазах целой толпы наших друзей и родственников и буду главным персонажем какого-то дурацкого спектакля!

Тут во мне затеплилась надежда.

– Тогда, может быть, быстрая регистрация в ратуше тебе покажется более подходящей?

Он снял мою руку со своей талии.

– Нет. Я не хочу сейчас даже думать о чем-либо подобном.

Мы молча стояли друг против друга. Мне было трудно разобраться в своих чувствах. Я и жалела его, и хотела убить, и одновременно хотела убить себя.

Как же я выйду в понедельник на работу и объявлю сослуживцам, что с моим замужеством покончено? За последний месяц все разговоры в компании только вокруг него и вертелись. Как я им сообщу, что все свадебные подарки должны быть возвращены дарителям, а медовый месяц в Греции отменен? Это будет ужасно. Они начнут меня жалеть. Хлопать по плечу и уверять, что это не конец света. А за спиной шептаться, что они знали все наперед и этот вариант вообще не должен был сработать и что я просто дура, раз позволила себе так сильно замотаться с Тимом Мэлоном!