усердно колотить по разным частям тела, даже не исключая лица. Высокая пыталась отбивать удары ладонями. Поначалу шло очень неплохо; ей посчастливилось добраться до печени и разок ударить. Как итог, ладони Старшей* вмиг посинели от ударов Ангелины, а сустав, который служил проводником между запястьем и предплечьем, судя по характерному звуку, потерял свою изначальную функцию.

Барлоу, как и прежде колотила обидчицу совершенно по разным местам тела. Протест со стороны врага* какой-то ещё был; если считать махание недо вениками*. Лина вспомнила, как над ней издевались в школе, в садике… и наконец тут! “Если мне придётся и дальше с этими уродами жить, то лучше умереть!”. Она впервые за свою жизнь использовала свой гнев на деле. Она не знала, что способна на подобное. “Неужели я стала сильной?..”. Ей чудилось, что это всего лишь сон. А может быть она вот-вот потеряет сознание… Она ещё била до изнеможения, когда высокая уже не сопротивлялась. Их разняли другие девочки, которые по всей вероятности вовремя не успели среагировать. А может быть и ожидали расправы над этой стервой, которая возомнила из себя слишком много.

— Ты чё творишь? — начала Младшая*

— Остановись! — подхватили другие.

— Хватит! — подключились третьи.

Очевидцы оперативно выхватили из рук монстра* жертву*, оттащив первого за плечи.

Дети увидели кровь, идущую из носа лежавшей девочки.

— Чего она себе позволяет? — сказала Ангелина, пытаясь вырваться из рук подопечных той верзилы.

— Она лидер, староста, — негодующе хором процедили они.

— И что? Такой характер старосте недопустим! — Лина пыталась ногами добить несчастную, пока совсем не отдалилась от главы. — Вы не видите? Да она самоутверждается за счёт своей роли! Я думаю, что она ничего ещё и не делает, что входит в её обязанности!

— Она без сознания! — крикнула другая девочка, пощупав пульс. Загорелое тело начинало приобретать бледно-лунный оттенок. Она выбежала из палаты. — Ильдар Санчес, Ильдар Санчес! Новенькая довела до бессознания старшую!

Ангелина расправила руку в сторону сбежавшей свидетельницы, вся бесконтрольно задрожав. Она мигом достала водный пистолетик, что у неё прятался под подушкой, и брызнула по старосте.

— Чё там у тебя, дура? Керосин? А ну отдай! — Лина их не слушала. Стреляла по обидчице сколько могла, пока у неё не выхватили брызгалку.

Тут и главная очухалась. Она потягивалась, открывая неспешно глаза, переходя к осмотру мест ударов. Синяки ещё не смогли показаться. Пока доказательств нет.

— Что тут происходит? — зашёл в комнату бородатый человек. Он увидел старосту, которая сидела полулёжа, оперевшись руками о мягкий, времён девяностых, напоминающий Барлоу о маме, ковёр. — Дети! Вы так до инфаркта меня доведёте! Всё нормально с Эмбер!

— Да она только встаёт!

— Они дрались! Они дрались! — запричитали капризными голосами девочки.

— Так, хватит! Вы на завтрак не успеете! Такие замашки с вашей стороны не впервый раз! Хватит баловаться, а ну марш есть!

— Новенькая пыталась поджечь Эмбер! — Девочка показала зелёный пистолетик с жёлтым бочком для жидкости. Некоторые детали окрашены в оранжевый цвет. Она пшикнула себе на ладонь. — Вот, понюхайте! Это керосин!

Воспитатель поднёс небритый нос к влаге. Никакого запаха. Он схватил пистолетик, неосознанно пряча в передний карман.

— Я что сказал? А ну марш в уборную, мыть руки! — В ответ заорал Ильдар Санчес. “Вот нелюди! Снова хотят кого-то подставить! Чтобы я, невиновного человека наказал. Причём жестоко!..”.

Какофония вмиг стихла. Немного погодя все стали уходить с поникнутыми головами. Кроме Эмбер Шарп; она удалялась с изумлением на лице, шла не сводя свирепых глаз с воспитателя, сделая свои губы ещё тоньше, чем прежде, став похожей на хладнокровного солдата. Ильдар смотрел на неё, выдержав её взгляд вплоть до самой двери.

Ангелина всё это время сидела на месте, на своей кровати. “Откуда у меня был пистолет под подушкой? Почему я потянулась именно в то место?”. Когда все ушли, преподаватель закрыл за ребятами дверь — она встала.

— А ты на пять минут останься Ангелин. — Та вновь села и смотрела тревожными глазами на воспитателя. Мужчина подошёл к ней, сел на кровать, одной рукой приобнял за плечо, и сказал на ушко:

— Всё будет хорошо. Я тебя буду оберегать, как однажды помог в нелёгкой ситуации твой папа. — Рука сжалась сильнее. Лине стало некомфортно от его широкой улыбки. Она сглотнула слюну. Напряглась, поскольку показала свою слабость незнакомцу*.

— Да? И к-к-как же его зовут? — Сердце не стучало. Не слышно пульса. “Этот тип может быть абсолютно идентичным, как мой отец…”. “Вот бы он ошибся, пожалуйста, господи!”.

Воспитать начал шевелить губами. Через стекло распознаёшь что-то наподобие:

— Кларк Барло…

Столовая выглядела, как отдельный учебный кабинет в школе, в который заходишь и вместо доски — окошечко, из которого вылезают алюминиевые подносы. Столы были похожи на парты, с различием на отсутствие так называемых “деревянных ширм”; это те штуки, которые прикрывают вторую часть половины учеников. Металлический каркас, да и сам материал поливинилхлорида, из которого сделана сама парта цвета яркого заката, имелся во всеоружии. А вот на стулья поскупились… одни табуретки.

После того, как Ангелина поднесла поднос к своему месту — села и начала кушать. Она пыталась сконцентрироваться на еде, на настоящем. На первое: гороховый суп, отдалённо пахнущий приправами «Роллтона». На второе: котлета с картошкой. Лина взяла ложечку блюда; одним словом — пустая и недосолённая, чего не скажешь об котлете. На третье: оладьи. У каждого на столе располагались небольшие салатники, в которых имелась “с пальчик* сгущёнка. Самый старший брал смесь на обрубки фалангов и съедал залпом. Поэтому Ангелина лакомилась только оладьями, припивая свежайшим компотом, который на удивление оказался послащённым. Ни одного взрослого, кроме поваров в маленьком окошечке, чуть больше микроволновки, она не видела. “Интересно, воспитатели питаются совсем другой едой?”. Её почему-то стало волновать: Вдруг дети потребляют порции, далеко не второсортных продуктов? В любом случае, деваться некуда. А есть — руки чешутся, пускай и не было потребности.

– -

Прибыв в пункт назначения, перед Кларком растянулся некое подобие «Диснейленд’а». Всё существовало окрашенными яркими цветами, которые в свою очередь могут вызвать эффект подташнивания. У каждого уголка крыши смотровой башни располагался розовый шарик. А по контуру заведения простирались гирлянды. Если оглянуться назад, то можно понять — сейчас лето. Кларка Барлоу момент крайне смутил, и начал ждать, готовясь к чему угодно. Ворота отворялись, как в настоящий замок — подъёмный мост медленно опускался на сухую землю. Кусок дерева опускался на цепях, вопреки канону2 истории, поскольку речки, или хотя бы какой-нибудь декоративной канавки не имелось. Розовый фламинго стоял на одной ноге, понурив голову