странах – просто люди», – заметит он позже. Даже скиффл бледнел на фоне возглавляемой Элвисом рок-процессии восхитительных смутьянов, таких как Литтл Ричард, Джерри Ли Льюис, Джин Винсент и Фэтс Домино.

Пол Маккартни (с которым Леннону еще только предстояло познакомиться) говорил: «Я включал Элвиса и чувствовал себя замечательно, просто потрясающе. Я понятия не имел, как записываются пластинки, и это было чистой магией». Маккартни, которому тогда едва исполнилось четырнадцать, по пути в школу в автобусе со своим приятелем Джорджем Харрисоном (который был еще младше) без конца рисовал гитары – разумеется, американские. Как и в случае с Элвисом, их манило не только звучание Америки, но и ее стиль.

В Ливерпуле культ современной Америки исповедовали в основном подростки, однако двумя сотнями миль южнее, на востоке Лондона, группа вполне взрослых мужчин и женщин, состоящая из художников и даже интеллектуалов, в то же самое время готовила алтарь для всего нового, современного, технологичного и массового (то есть американского).

«Независимая группа» была свободным собранием художников, архитекторов, дизайнеров, фотографов, историков искусства и критиков, которые встречались в лондонском Институте современных искусств с 1952 года. В их числе были художники Эдуардо Паолоцци и Найджел Хендерсон, архитекторы-бруталисты Питер и Элисон Смитсон, кинокомпозитор Фрэнк Корделл.

Их главным образом интересовала набирающая обороты культура массмедиа, основанная на новых технологиях, – то есть продукты массового производства, фильмы, журналы, реклама и – с недавних пор – телевидение. Они разрабатывали эстетические стратегии, цель которых – апроприировать и использовать вездесущие образы массмедиа. Основная идея «независимых» заключалась в том, что удовольствие от низкой визуальной культуры консюмеризма ничем не хуже наслаждения высоким искусством и что произведения обеих культур могут – независимо от происхождения – считаться частями одной и той же эстетической общности.

Вслед за дадаистами «Независимая группа» считала, что подавляющее искусство прошлого необходимо если не отправить на помойку, то серьезно пересмотреть. К 1956 году они придумали термин «поп» для зарождающегося эстетического направления. Вскоре в лондонской галерее Уайтчепел состоялась выставка «Это – завтра», и в ее одновременно амбициозном и популистском подходе точно отразился дух благоговейного оптимизма, который преобладал в марширующей навстречу шестидесятым Британии.

В разработке выставки приняли участие двенадцать разномастных команд (наряду с художниками, архитекторами и дизайнерами в них вошли музыкант, инженер и арт-критик), каждая из которых придумала «павильон». Организаторы надеялись, что такой кураторский подход сможет отразить многообразие взглядов на современные реалии. Наибольший ажиотаж вызвал павильон «Дом веселья», созданный Командой B (архитектор Джон Уокер, художники-теоретики Джон Макнил и Ричард Гамильтон).

Содержимое павильона скорее напоминало пиар-акцию звукозаписывающей компании, чем выставку. На входе посетителей встречал полностью функционирующий трехметровый робот Робби, позаимствованный у MGM, – киностудия использовала его для продвижения вышедшего в это же время научно-фантастического фильма «Запретная планета». Тут же располагалась огромная афиша, на которой Робби несет на руках исполнительницу главной роли Энн Фрэнсис, а бок о бок с плакатом – громадная вырезанная из картона фигура Мэрилин Монро из фильма «Зуд седьмого года» (1955). Перед входом в галерею возвышались головокружительные оп-арт-панели, из установленных тут же колонок доносились звуки происходящего внутри. В самом павильоне восприятие зрителей атаковали закольцованные видео, репродукции «Подсолнухов» Ван Гога, коврик с запахом клубники и музыкальный автомат, из которого гремели хиты, – крайне популистский прием для того времени.

Члены «Независимой группы» не были единственными участниками выставки «Это – завтра», однако именно их идеи (и в особенности интеллектуальная дерзость Ричарда Гамильтона) прославили выставку. Гамильтон уловил в новой эстетике стремление к демократии и добавил к быстро развивающемуся поп-языку несколько черт – например, очарованность гладкими, обтекаемыми формами товаров массового производства и слегка извращенное озорство, перенятое от дадаистских игрищ Марселя Дюшана.

Это отражается в игривости, с которой Гамильтон называл работы того периода: в названии «Так что же делает наши сегодняшние дома такими разными, такими привлекательными?» (1956) слышится едва ли не сарказм, в названиях работ «Hommage à Chrysler Corp» (1957) и «$he» (1958–1961) – как говорил сам художник, чувство «смягченной привязанностью иронии». «Секс повсюду, – писал Гамильтон в 1962-м, – он в пленительной роскоши массового производства – взаимодействие чувственного пластика и гладкого, еще более чувственного металла».

Эти картины можно было бы счесть высоколобым эквивалентом того упоения, которое переполненные гормонами тинейджеры Маккартни и Харрисон испытывали перед соблазнительными изгибами новеньких блестящих электрогитар. Джордж Мелли назвал это чувство «только что открытым удовольствием от созерцания бензоколонки». Сам Гамильтон признавал, что его работы в значительной степени были данью уважения Дюшану, чей выдающийся интеллект (в сочетании с хулиганским чувством юмора) так сильно повлиял на новую поп-установку.

Само собой разумеется, что Леннон, как и практически все остальные юные рокеры того времени, даже не подозревал о существовании «Независимой группы», об их социополитических и эстетических теориях и о живописных воплощениях этих идей. Однако размышления Гамильтона об искусстве, транслирование мыслительных процессов Дюшана и особенно его воздействие на художественное образование вскоре коренным образом повлияют на развитие музыкантов из арт-колледжей, и в последующее десятилетие это влияние распространится по всей стране.

Тем временем размышления Леннона о художественном образовании сводились к следующему: «Я сдался. Им была нужна только аккуратность исполнения. Я никогда не был аккуратным». По-настоящему его интересовал только рок-н-ролл. К началу нового семестра он основал свою первую группу, Quarrymen, и к концу сентября 1956 года они уже отыграли первый концерт. В январе 1957-го Ричард Гамильтон, окрыленный недавним успехом участия в «Это – завтра», написал известные строки: «Поп-арт – это: популярное (созданное для массовой аудитории), временное (на недолгий срок), одноразовое (быстро забываемое), дешевое, серийное, молодое (нацеленное на молодежь), остроумное, сексапильное, навороченное, гламурное, серьезное дело». Этими же словами можно было бы описать мелодии из музыкального автомата, которые теперь крутились в голове Джона Леннона.

В июле того же года Леннон познакомился с Маккартни, а через одиннадцать дней сдал школьные экзамены. Результаты даже по его любимому предмету не предвещали ничего хорошего. «В одном из заданий нам нужно было нарисовать что-нибудь на тему „Путешествие“. Я нарисовал горбуна с бородавками по всему телу. Они, очевидно, не врубились». Леннон провалился по всем предметам, включая изо. Ему оставался только один путь – арт-колледж.

2. Расчищая чердак

В Англии, если вам повезет, вы попадете в художественную школу. Туда запихивают всех, кого больше некуда пристроить.

Кит Ричардс

Атмосфера Ливерпульского колледжа искусств, куда в 1958 году поступил Леннон, отражала особый этос арт-колледжей послевоенной Британии. Саймон Фрит и Ховард Хорн в книге «Из искусства в поп» («Art Into Pop», 1987) –