— Нет, не мы! — перебила ее Эна, сильнее сжимая подкладку карманов. —Это вы с отцом договорились, не спросив меня, хочу ли я ехать сюда.

— Эна! — мать даже облизала губы. — Мне здесь будет лучше.

— Вот и ехала бы сама, а меня бы оставила с отцом. Мне не надо памперсы менять! Я сама могу приготовить себе поесть! Да черт возьми, ты все равно из-за своих таблеток не могла меня никуда отвезти. У меня есть велосипед!

— Эна!

— Что — Эна? Что — Эна? У меня была жизнь, а вы забрали ее! Мою школу, мой оркестр, мое каратэ, моих друзей! Все, вы все у меня забрали! Вы разрушили мою жизнь!

— Эна! Джеймс...

— Джеймс мертв! — закричала Эна так, что самой захотелось заткнуть уши. — Почему я должна хоронить себя вместе с ним в этой глуши?!

— Эна! — кричала в ответ мать еще громче.

— Что — Эна? Что — Эна?

— В дверь стучат! — едва перекричала ее мать.

— Что?

Эна обернулась к двери и услышала очередной стук.

— Кто это может быть в такую рань? Почтальон? — тихо спросила мать, делая пару шагов в гостиную.

— Небось Дилан за своей кошкой притащился, — бросила Эна зло.

— Какой Дилан? Какая кошка?

Но Эна ничего не ответила и размашистым шагом направилась к двери, которую тут же, ничего не спросив, распахнула.

— Так и знала, — выпалила она в улыбающееся лицо парня.

— Доброе утро! — еще наглее улыбнулся незваный гость и, заглядывая ей через плечо, крикнул: — Доброе утро, мэм. Я — Дилан, ваш сосед. Я за кошкой пришел. Она к вам убежала.

— С чего ты взял, что она у нас? — перебила Эна ответное приветствие матери.

— Она домой не пришла. Значит, здесь осталась. Она по лесам не шляется.

— Эна, пригласи его войти!

— Нет, спасибо. Я в школу опоздаю. Я могу вашу дочь проводить, — продолжал говорить Дилан, глядя мимо Эны в глубину дома.

— Я не хожу в школу, — выпалила ему в лицо Эна. — И кошку твою не держу. Захочет, сама вернется. Кошки любят свободу.

— Она у них в кошачьей конституции записана. И свобода мяуканья, кстати, тоже,

— улыбнулся парень, и Эна с трудом удержалась, чтобы не выставить перед его носом кулак. — А что это у вас часы стоят?

— Они старые. Сломались, — тут же ответила Эна и заметила, что парень поставил на порог ногу, чтобы она не смогла захлопнуть дверь. Дилан продолжал глядеть за ее спину — наверное, на часы.

— Мэм, я могу их починить. Зайду после школы или завтра, как вам будет удобнее.

— Я сама их починю, — Эна опередила мать с ответом.

— Не трогай, — с испугом перебил ее парень, и даже синие глаза его стали вдруг темнее. — Сломаешь и тогда вообще... У меня инструменты специальные есть. Я умею чинить, действительно умею... Мэм, позвольте починить. Я приду после обеда.

— Никакой спешки, — мать уже подошла к порогу. — Дилан, верно?

— Да, Дилан Фэйерсфилд. Мы соседи с вами. Ваш муж уехал, так что если какая помощь нужна, дрова там наколоть, вы не стесняйтесь. Мы ведь соседи много веков уже.

— В твоем роду дровосеки были? — усмехнулась Эна, пытаясь поймать взгляд парня, который вовсе не глядел на нее, подарив все внимание матери.

— И часовщики, и дровосеки, кого только не было, — Дилан вновь улыбнулся, на этот раз глядя ей в глаза, и взгляд его ей жутко не понравился — будто он вновь глядел сквозь нее. — А кошку не кормите, так она быстрее домой придет... Ну ладно, я пошел. Приду после обеда, — и вновь не ушел. — А почему ты в школу не идешь?

— Не твое дело, — буркнула Эна и захлопнула дверь, заметив, что Дилан наконец убрал ботинок с порога.

— Эна, — мать глядела на нее укоризненно. — Так не ведут себя с соседями.

— Мам, этот сосед залез к нам ночью в сад и подбросил кошку.

По лицу матери скользнула улыбка.

— Может, он искал повод придти, а? Может, тебе действительно пойти с ним завтра в школу?

— Я не пойду в ирландскую школу. Она мне не нужна. Я прекрасно отучусь этот год онлайн в американской школе.

— А кошку надо вернуть.

— Мам, я ее не держу. Она спит в моей кровати.

Эна вбежала по лестнице наверх, но комната оказалась пустой. Там, где лежала кошка, осталась лишь примятая подушка.

— Когда ты успела уйти? И как? Эй, рыжая? Ты где?

Но кошка не отозвалась.

— Эна, что ты там ищешь?

Мать забрала с журнального столика кружку с недопитым чаем, но не вернулась в кухню. Пришлось поднять на нее глаза и прижать к животу экран планшета.

— Мы ведь договорились, что Дилан починит часы, — добавила она тихо.

— Мама, — Эна зло разделила обращение к матери на два слога. — Я хочу сделать это сама, понимаешь?

— Ты много чего можешь сделать сама в этом доме. Старый дом всегда ждет, чтобы его обновили. И всегда лучше делать то, что умеешь, не тратя время на то, что у тебя не получится.

— Не получится? — Эна бросила планшет на стол поверх влажного следа, оставленного кружкой. — Как ты можешь знать, что у меня не получится, если даже не разрешаешь попробовать?

— Дорогая, — мать тяжело вздохнула. — Есть вещи, которые просто не надо пробовать.

— О’кей! — Эна вскочила из кресла и метнулась к окну, но не сорвала тяжелые темно-зеленые портьеры, лишь замерла с поднятой рукой. — Начнем с них. Здесь днем темно, что ночью! У нас постоянно горят лампы, и мы получим огромный счет за электричество.

Мать отрицательно качнула головой.

— Я не хочу трогать гостиную. В ней есть какая-то тихая романтика, она дарит мне спокойствие. Я боюсь ее разрушить, повесив тюль. Да, к тому же, портьеры висят здесь для тепла!

— Ага, для тепла, — Эна убрала руку с портьеры и ухватилась пальцами за декоративный шов на джинсах. — Зачем ты держишь дверь открытой?

— Дорогая, для спокойствия, — улыбнулась мать и сама, глядя на дочь, принялась теребить джинсы. — Приятно чувствовать себя в безопасности. Здесь так тихо и хорошо.

— Здесь слишком много тишины! И мало солнца! Зачем только я паковала крем от солнца!

— Ты просто не знала, куда едешь.

— Не знала, зато теперь знаю! — выкрикнула дочь, глядя матери прямо в глаза. — И мне здесь не нравится! Слышишь, не-нра-вит-ся, — повторила она по слогам.

— Тебе просто скучно, вот и все. Ты должна найти для себя занятие. Здесь должны быть конюшни, мы же видели лошадей. В детстве тебе нравилось ездить верхом. Забыла?