— Ну для нас, американцев, это не расстояние.

— Не ходите по лесам одна, — ив голосе соседки Эна вдруг услышала тот же испуг, что был и у Дилана, когда тот просил закрывать на ночь двери. — Мой муж... В общем, — соседка отвела глаза и облизала губы. Эне вдруг стало еще более неловко лицезреть усилия женщины подобрать верные слова. — Он пьет. И очень сильно. И на все способен.

Губы ее задрожали, и она съежилась то ли от стыда, то ли от утреннего ветерка, ведь Эне было холодно даже в дутой жилетке, не то что в тонкой кофте!

— Я ничего не хочу про него сказать, —упавшим голосом продолжала женщина. — Но обязана предупредить...

— Он Дилана не бьет? — мать Эны наконец задала тот вопрос, который, по мнению дочери, в этой ситуации интересовал ту намного больше собственной безопасности.

— Да что вы! — всплеснула руками мать Дилана и чуть не выронила сверток с банановым хлебом. — Мой муж очень добрый. И он не всегда таким был, понимаете? Это после смерти матери... Ну, он запил. Но все будет хорошо. Я верю, что все будет хорошо.

— И все же? — не унималась мать, и Эне пришлось сжать губы, чтобы не попросить ту замолчать. Могла бы и сама догадаться, видя, что глаза соседки и так уже на мокром месте. — Вы боитесь...

— Нет, нет, — не дала ей закончить мать Дилана, порывисто выдохнув. — За себя не беспокойтесь. Это он может себе что-то сделать, увидев вас... Он не очень владеет собой. Я обычно запираю его на ночь в спальне, а тут забыла, и он ушел гулять к озеру. Боюсь, как бы не оступился... Ну, сами понимаете... Дилан отца все утро искал... А тот, тот к озеру пошел... Господи, за что...

Женщина всхлипнула и отвернулась. И пока та стояла к ним спиной, Эна успела наградить мать испепеляющим взглядом. Как она могла говорить с несчастной подобным образом!

— Послушайте, я так и не знаю вашего имени. Меня Лора зовут.

— Кэтлин, — отозвалась мать Дилана, продолжая стоять к ним спиной.

Обе слышали, как соседка шумно шмыгает носом и шелестит бумажным пакетом.

— Я дальше не пойду, — сказала она, наконец обернувшись. — Боюсь мужа одного оставлять надолго. Но я к вам приду. Обязательно! Эна, — Кэтлин глянула на девушку со странной теплотой. — Дилан рассказал, что ты поешь. Я очень хочу услышать твой голос.

— Конечно, конечно, — тут же кивнула та и добавила: — Ну нам пора, а то я не завтракала еще.

И на том они быстро распрощались, но мать, отойдя вперед всего на несколько шагов, не удержалась и шепнула дочери:

— Зачем ты врешь?!

— Нет, ты еще желала помучить ее! Может, социальных работников пришлешь к ним! Кэтлин и так плохо, а ты... Только о себе думаешь, о своей правоте...

Эна зашагала вперед, надеясь успеть закрыться в своей комнате до того, как мать войдет в дом.

— Наконец-то ты пришел!

Эна не ожидала от себя, что выпалит подобное в лицо Дилана, хотя бежала вниз, перепрыгивая аж через две ступеньки. Она понятия не имела, в котором часу ожидать его прихода, потому ближе к полудню переместилась с ноутбуком на кровать, чтобы удобнее было наблюдать из окна за дорогой. Мать не поднялась к ней и даже не позвала к обеду, уважая желание дочери не разговаривать. Вскоре живот, не удовлетворившись яблоком, оставшимся на рабочем столе со вчерашнего дня, начал подвывать от голода, но обида на мать стойко брала верх над желанием поесть.

Дилан растерялся, не зная, как отреагировать на подобное приветствие, потому просто буркнул тихое «добрый вечер». Следовало пригласить гостя в дом, но там они могли столкнуться нос к носу с матерью. Эна в спешке не заметила, была ли та в гостиной, но рисковать не хотелось. К счастью, Дилан, не подозревая, что пришел на выручку, покосился в сторону гаража:

— Дрова там?

Спросил слишком утвердительно. Точно доподлинно знал, что дрова там. Эна не помнила, что есть в пустующем гараже, и бодро зашагала следом за парнем, желая быстрее оказаться подальше от входной двери, из которой в любой момент могла выглянуть мать.

— Отсырели. Их надо просушить в доме, — сказал Дилан, набирая охапку поленьев.

Эна кивнула и, схватив топор, направилась за парнем к пню, на котором виднелось множество зарубок. Некоторые казались свежими, если мокрый пень вообще мог что-то сообщить Эне, которая прежде не сталкивалась с колкой дров. Однако логика подсказывала, что никакой пень не мог так хорошо сохраниться во дворе дома, который много лет пустовал. Дилан между тем ловко колол дрова, и Эне оставалось только удивляться, как такой тяжелый топор не оттягивает ему руки.

— Про дровосека в роду ты сказал серьезно? — спросила она, когда парень наконец воткнул топор в пень и нагнулся, чтобы подобрать расколотые поленья.

— Наверное, и дровосеки были, — сказал Дилан, тяжело дыша. — Слушай, у вас остались какие-то коробки? Принеси одну щепки собрать, а остальное спалим здесь и сейчас. В сумерки огонь особенно красивый.

Гараж был завален коробками из-под вещей, которые они купили уже в Ирландии: Эна выбрала ту, что поменьше, от кофеварки. Дилан продолжал относить колотые поленья в гараж, и Эна больше не лезла к нему с расспросами, хотя понимала, что обязательно спросит про свежие зарубки на пне, иначе любопытство заест ее до смерти.

— Вот эту охапку лучше отнести в дом для просушки, — сказал Дилан, собирая подле пня последние крупные поленья. — Вдруг вам вздумается топить...

— Ага, чтобы поджарить маршмеллоу, которых тут нет, — Эна оборвала его сказанную абсолютно нейтральным тоном реплику с нескрываемой обидой, чем сильно смутила Дилана. Парень тут же принялся рассматривать пустые коробки, словно те были музейными экспонатами, не в силах подобрать верные слова, чтобы заполнить гнетущую паузу.

Эна продолжала сидеть на корточках подле уже полной опилок коробки и потому глядела на него сверху вниз — с такого ракурса Дилан казался выше ростом и мощнее, хотя она прекрасно оценивала его комплекцию — щуплый, и откуда только силы берутся так махать топором.

— Отнеси сам, пожалуйста, — попросила она смиренным тоном и тут же добавила, как бы извиняясь за излишнюю грубость: — Я с матерью поругалась.

Дилан пожал плечами, но не стал возражать и направился к парадному входу. Дверь хлопнула слишком быстро, и Эна поняла, что мать снова забыла ее запереть. Дилан отчего-то не возвращался слишком долго, и Эна, чтобы не продрогнуть окончательно, подхватила коробку и направилась к задней двери, которая вела прямо в кухню, где и обнаружила Дилана. Парень покорно стоял подле матери, которая что-то нервно искала в кухонных ящиках.

— Я же видела здесь каминные спички.

— Не переживайте, мэм, я зажгу обычными.

— Мы что, будем в камине разводить костер? — спросила Эна, перешагнув порог

кухни.