Майя стыдливо переминалась с ноги на ногу. Девушка за прилавком кондитерской уже десять минут считала переданные Майей монеты.

Кофейня-кондитерская пустовала днем понедельника. Все потенциальные клиенты давно скучали в офисах и с нетерпением ждали завершения рабочего дня.

Время на огромных часах в виде головы медвежонка показывало пять вечера. За столиками сидела всего одна девушка, которая что-то со сверхзвуковой скоростью строчила на ноутбуке. Кофейня называлась «Пекарня плюшевого мишки», а её единственное окно было украшено муляжами заварных пирожных и плюшевыми медвежатами с шерстью медового цвета. Как медведи связаны с кофе оставалось загадкой.

– 1357 рублей 40 копеек…

Для Майи сегодняшний день был наполнен странными эпизодами. С самого утра творилась какая-то чертовщина. Майя взяла с полки пачку овсянки, но в миску высыпалась горсть серебристо-зеленых заостренных чешуек. Майя решила, что ей померещилось спросонья и отправилась умываться. Когда она, вытирая лицо махровым полотенцем, вернулась обратно ни тарелки, ни чешуек уже не было. Зато на столе её ожидал недоеденный вчерашний суп. Агния Францевна предусмотрительно сохранила его с обеда.

С Майей, как и с маленькими детьми, работало волшебное правило: последние двенадцать ложек супа в него не влезали, но место для шоколадных конфет оставалось всегда. Агнии Францевны каждый день пыталась накормить Майю чем-то полезным. Сладкое бабушка не готовила, хотя Майя натыкалась дома на её кулинарные книги, с собственными рецептами выпечки. Попытки накормить внучку бабушка гордо именовала это своим спортом:

– Мне пора олимпийскую медаль вручать, – говорила старушка, когда ей удавалось запихнуть в Майю ложку салата, а девочке было шестнадцать лет.

– Вот как с маленькой, ей богу! – жаловалась Майя, незаметно пытаясь выкинуть котлеты из тарелки за тумбочку. У Агнии Францевны глаза были на затылке. Раздавался недовольное покашливание, и со вздохом внучка отправляла котлету в рот. При этом она морщилась и кривилась.

– Хватит корчиться, я не шеехвата в тебя запихиваю.

– Кого-кого? – заинтересованно спросила Майя, даже забывшись и проглотив кусок котлеты.

– Никого! Драгоценная моя, не задавай глупых вопросов, а то нос отвалиться.

«…Не задавай глупых вопросов, а то нос отвалиться!» – это было любимым ответом Агнии Францевны. А если Майя пыталась расспросить её о родителях, то ответы были абсурдные: «Они купили два билета на Марс в один конец и улетели», «Они исследуют льды Антарктиды в поисках следов существования золотых рыбок», «Они секретные агенты и заговорщики. Плетут козни против правительства» и коронное: «У них носы отвалились. Драгоценная моя, ты котлету доела?».

– 1568 рублей 65 копеек.

Все что Майя знала о своих родителях укладывалось в одну короткую историю, которая то и дело всплывала в её памяти.

Было холодно и морозно. Агния Францевна возвышалась над пылающим кострищем, то и дело подкармливая языки пламени книгами, бумагами, скомканной одеждой и прочими вещами. То и дело старушка носилась в высокий устрашающего вида дом с двумя башнями-ладьями по бокам и возвращалась с новым комком вещей. В огонь летело всё: в том числе и фотографии в стеклянных рамах.

Майя помнила, как потянулась к огню и вытащила одну из таких фотографий. Она не могла сказать, сколько ей было лет и о чем она думала, суя руки в огонь. Но после несколько недель у неё саднило обожжённые руки.

Майя долго хранила эту фотографию. Какой-то смеющейся девушки на фоне огромных острых молочного цвета кристаллов. У девушки были такие же как у Майи волосы цветов жженой корицы, такой же миндальный разрез глаз. Она была точной копией Майи только на двадцать лет старше и с узенькой щербинкой между зубов. Майе нравилось думать, что это портрет её матери. Руки девушки были усеяны мелкими белыми царапинами с синими завитушками внутри, видимо, полученные от карабканья по кристаллам. А внизу значилась дата и подпись «Медея». Медея – наверное, и было её имя.

Кассирша за прилавком кофейни досчитала мелочь. Это оказалась сумма в 1984 рубля, ровно стоимость заказа, будто Агния Францевна подготовила её заранее. Продавщица отдала покупку в огромном темно-коричневом промасленном бумажном пакете.

Майя раскрыла, чтобы вдохнуть запах свежей выпечки, но заглянув внутрь, вскрикнула. Пакет выпал из её рук, а пышки и одинокая булка, словно мячики раскатились по разным углам кофейни. Издали казалось, что из пакета торчит белая кружевная ленточка. Но это была не ленточка. Кружева превращались в ромбовидный узор – бледная высушенная змеиная шкурка. Майя могла сколько угодно верить в галлюцинации и совпадения, но факт оставался фактом, – этот сюрприз оказался в пакете не случайно.

Выслушав множественные извинения продавщицы и получив скидку, кофе на вынос и пакетик тростникового сахара в подарок Майя отправилась домой. Кофе она выкинула сразу за углом. Она терпеть не могла этот напиток взрослых. Всю дорогу Майя пытаясь вспомнить, не говорилось ли в газетах, о побеге пресмыкающихся из зоопарка.

Она завернула за угол дома и углубилась во двор в направлении своей Иллюзорной улицы.

Иллюзорная была самой короткой и незаметной улицей Кировского района. Постоянно шли споры, о том, что она должна прекратить существование. Улицу надлежит замуровать, а подъезды домов перенести на противоположные стороны. Чтобы попасть на Иллюзорную нужно было втискиваться в небольшое пространство между соседними домами-гигантами.

Трёхэтажный дом под номером 8 был последним и почти считался заброшенным. Фасад его был выложен черной глазуревой плиткой, между которой проглядывала белая известка. В круглые оконные проемы цокольного этажа были вставлены витражные стекла, окрашенные в бледно-зеленые и желто-лимонные тона. К тяжелой парадной двери с чугунными тюльпанами на решетке вела небольшая мозаичная лесенка. Мозаика давно облупилась от дождей, но это только придавало дому особый шарм. Дом венчала ломаная алюминиевая крыша-мансарда, из которой торчали кривые каминные трубы, покрытые многолетней копотью.

Дом находился в аварийном состоянии, всех хозяев давно попросили съехать со своих квартир, но Агния Францевна ни в какую не соглашалась это делать. Потому Майя и бабушка были единственными жильцами дома №8.

Майя, не спеша, поднялась по закругленной бронзовой лестнице, покрытой сизым налетом, на мансарду, которую занимала бабушкина квартира.

Агния Францевна никогда не любила замки́ и всегда оставляла дверь слегка приоткрытой. Однако сейчас дверь была распахнута настежь. Зияющая темнота дверного проёма походила на огромную звериную пасть.

– Бабушка, – тихо прошептала Майя, вытаскивая из-за пазухи Колибри и Осколок. Колени девочки подрагивали, пальцы одеревенели, но она покрепче сжала свои ножи и переступила порог квартиры.

Внутри стояла тишина, только из гостиной раздавалось тиканье напольных часов и скрип маятника о разбитую стеклянную дверцу.