— Нет, Лиза. Наоборот. Начальник канцелярии желает лично меня видеть и воздать мне по заслугам. Здесь так написано от его имени. Тон весьма милостивый. Я такого обращения от своего начальника уже давно не удостаивался.

— Вот как? — Елизавета Романовна искренне удивилась. — С чего это ему так благоволить к тебе? Твой Иван Александрович и мизинцем не пошевелит, ежели ему сие выгоды не принесет.

— Ты права. Очевидно, дело у них появилось, и без меня, его им не решить.

— Бросил бы ты эту службу, Степушка. Что тебе в ней? Разве они способны оценить тебя. Сколько ты сделал для них? А где благодарность? Имение у нас, слава богу в порядке, дом в Москве. Чего тебе еще?

— Да не могу я без дела, Лиза. Думал, ежели выгонят, то уйду. Но тут сами зовут.

— То-то и подозрительно. Твой-то начальник канцелярии всегда тебя не жаловал. С чего это ему вдруг тебя хвалить? Они же спят и видят, как тебя спихнуть с места.

Елизавета Романовна была на 15 лет моложе своего мужа и была страстно в него влюблена. Высокий и крепкий мужчина сразу же покорил её при первой встрече и уже через три месяца они обручились, а затем скромно обвенчались в деревне.

Елизавета, женщина невысокого роста, стройная, с черными длинными волосами признавалась в свете красавицей. Больше того, она была довольно богата, по сравнению с мужем, у которого не было ни гроша. Она принесла ему недурное приданое в виде имения в 270 душ и московский большой дом. Волкова считали плохой партией для неё, и этот брак многих удивил. Но молодые, не смотря на злые языки, были счастливы.

Волков не сделал карьеры, не брал взяток, и не любил лебезить перед начальством. Он был, что называется, четный служака и искренне любил своё дело и был верен присяге.

— Лиза, я сколь раз тебе говорил, — Степан погладил жену по щеке. — Я служу не персонам, но своему отечеству. И у нас здесь есть немало честных людей, что интересы службы и интересы отечества ставят выше личных интересов. Но и разной сановной сволочи по нашим ведомствам сидит немало. И противостоять им почитаю долгом совести и чести своей.

— Погубят они тебя, Степушка. Не верю я вашему начальнику канцелярии. Нехороший он человек.

— Это мы еще посмотрим. А человечишко он и вправду темный, и скользкий. Ну, да и я не лыком шит. Посмотрим, что он мне скажет.

— Новый кафтан одень и камзол малиновый с позументом, Степанушка. Тот, что давеча тебе справили. А то ты все в мундире и в мундире старом…

3

Канцелярия Юстиц-коллегии в городе Москва.

На следующее утро Волков прибыл в канцелярию. На нем был малинового цвета камзол и такой же кафтан с серебряным позументом. Он скинул в передней в руки слуги плащ и бросил треуголку с плюмажем.

— Степан Андреевич! — слащавая улыбка письмоводителя Порфирия Кузьмича, показала Волкову, что его ждали. — Их высокоблагородие давно ждут вас. Вы припозднились.

— Я прибыл точно в указанное время. Здравствуй, Порфирий Кузьмич.

— Ин ладно, голубчик, Степан Андреевич! Идемте! Пора к делу приступать.

— А что за дело-то, Порфирий Кузьмич? Вы видно уже знаете, что стряслось, что я понадобился?

— Знаю. Бумага пришла и велено нам высочайшим указом произвести следствие по делу в доме князя Кантемира и назначить на него нашего лучшего чиновника по сыскному делу. А кто лучше вас?

— Высочайшим указом? — удивился Волков такой формулировке. — Высочайшим?

— Именно так, Степан Андреевич. Сама вседержавная и всемилостивейшая матушка государыня Анна повелела сие следствие учинить. А обер-камергер ея величества его светлость граф Бирен за сим делом станет надзирать. Ответственность велика. Вишь, куда закинуло. Особы высочайшие!

— Ответственности я не боюсь, Порфирий Кузьмич. Вам ведь ведомо про то, не так ли?

— Дак кто сомневается, Степан Андреевич. Кому сие дело и поручать окромя тебя. Ты честен и дело превыше всего ставишь.

— Недавно вы мне с начальником канцелярии иное говорили. Карами всякими мне грозили. Али я чего не понимаю?

— Дак кто старое помянет, Степан Андреевич, тому глаз вон. Так в народе говорят. Чего прошлое ворошить? Было и было. Дело надобно делать.

— Странно мне слышать такое из уст твоих, Порфирий Кузьмич. Ну да ладно. Чего на свете не бывает.

Они вошли в кабинет начальника канцелярии, который сам встретил Волкова и приветственно с ним раскланялся.

— Все недоразумения между нам возникшие, считаю досадной ошибкой, Степан Андреевич, — произнес статский советник. — И не желаю более вспоминать об этом. Считаю, тебя лучшим по следственной части чиновником юстиц-коллегии. И уже написал представление и ходатайство в канцелярию Сената и о награждении тебя орденом.

— Благодарю за высокую оценку моих скромных трудов на благо отечества, Иван Александрович.

— Тебе поручается важное дело! Важнейшее! Ибо повеление об этом следствии исходит от самой императрицы Анны Иоанновны.

— Готов выполнить все повеления матушки государыни, восшествие на престол которой я приветствовал всем сердцем, — ответил Волков и его слова на этот раз были искренними.

— Вот и отлично! Дело сие касаемо дома князя Антиоха Кантемира. Знаешь ли об этом?

— Кантемир роду весьма знатного. Но не знаю никакой вины за ним.

— Дак не в самом Кантемире дело, Степан Андреевич. Али не слыхал ничего, что в доме его происходит?

— Нет! Не до слухов мне, господин статский советник, — твердо ответил Волков. — Коли долг требует, то дело нужно разбирать, невзирая на чины.

— Дело страшное, сударь. Вот бумаги, что тебе следует почитать.

— Прочту, господин статский советник, — ответил Волков. — Велите сразу приступать?

— Да, Степан Андреевич, приступай не мешкая! Дел то сколь у нас! В городе свободных мещан и купцов грабят лихие люди. Разбойные ватаги по большим дорогам озоруют. А дел по отравителям сколь? Купец первой гильдии Лыткин вчерась помер и доктор полицейский сказал, отравили сердешного. Начали следствие. А по дуэлям сколь дел? Ведаешь ли? Вот тебе для примера. Такоже вчера отставной гвардии поручик Игнатьев, в трактире напившись, голову капитану Фролову проломил табуретом. Капитан от того помер, в поручик, сукин сын, говорит была честная дуэль.

— Я все понял, господин статский советник. И делом Кантемира займусь незамедлительно!

— Тебе будет дан в помощь коллежский асессор4 Иван Карлович Тарле, что недавно прислан в московское ведомство юстиц-коллегии.

— Я слышал про Тарле, — проговорил Волков. — Он имеет связи в самых высоких кругах. И мне странно, что он взялся за это дело.

— А мне и самому странно, — кивнул Иван Александрович. — Да только он сам сегодня утром попросил приписать его к сему делу.

— Сам просил?