И правда, зачем мне это? И тут я почувствовала, что какое — то неприятное чувство начинает зажимать меня в тиски. Так же я чувствовала, что мои крылышки и так голубого цвета начали покрываться фиолетовыми пятнами. Я впала в задумчивость и загрустила.

— И чего вам не сидится дома? Что вы ищете, подвергая себя опасности? Что есть там, чего нет у тебя здесь? — он все бухтел, и мне становилось ещё грустнее. Я уже совсем пожалела, что согласилась на проводника, лучше бы пошла одна.

И тут первый луч солнца прорвался через травинки и осветил наш путь. У меня защекотало в горле от радости, и сердце забилось чаще. Я хотела взмахнуть ввысь и улететь далеко отсюда, но что-то остановило меня. Кузнечик обернулся на меня — он улыбался. «Что? Что случилось?» — подумала я, он уже не выглядел занудой, его глаза излучали свет и тепло. Я встала в оцепенении.

— Ты что застряла? — хохотнул он, — Сейчас самое время познавать мир! Ты же этого хотела?

А я уже познавала мир — наблюдала, как меняются живые существа и природа под лучами солнца, как все преображается и меняет форму и свою структуру. Это было очень интересно.

— Ну? Что стоишь? Пойдём, что покажу! — он подмигнул и пошёл уверенной походкой, у него даже осанка изменилась. Куда делся зануда и нытик? Я помчалась за ним.

Кузнечик привёл меня к роднику. Вода била из-под земли и переливалась на солнце разноцветными бриллиантами. Я уже любовалась красотой и разнообразием красок, но кузнечик присел на камешек и сказал:

— Сейчас начнётся!

— Что начнётся? — начала крутить головой я.

— Тише! Садись! — он подвинулся и похлопал лапкой по камешку.

Я села рядом, и вдруг начался такой шум, что я заткнула уши. Это была красная жужжащая туча из божьих коровок. Живое облако зависло над родником, и они начали падать в родник бомбочкой беспрерывным потоком. Мы сидели и любовались живым водопадом из божьих коровок. От их падения разлетались брызги во все стороны холодными каплями. Затем, выскакивая из воды, они через рот выпускали тонкие струйки в сторону огромного гриба. И это действие превратилось в фонтан из чистейшей воды. Далее они взмывали вверх, выстраивались в очередь и опять падали вниз в родник. Это было потрясающе! Я даже не дышала, но сердце при этом билось с бешеной скоростью.

И вдруг одна божья коровка вынырнула и пустила струйку воды в меня. От неожиданности я свалилась с камня и замерла. Божья коровка подмигнула кузнечику и рванула в небо. Кузнечик засмеялся:

— Это Камила! Она всегда так делает! Шкодница!

Я прям обиделась, он знал и не сказал, да ещё и смеётся надо мной. Я встала, надула губы и скрестила руки на груди, строго посмотрев на кузнечика. Он хохотал так задорно, что я не выдержала и покатилась со смеху, упав обратно в мягкую траву. Я каталась по траве, хохотала и поняла, что смеюсь над собой — это было новое пережитое мной впечатление. Я удивилась тому, что это приносит мне удовольствие, ведь у нас (среди Фей) не принято быть смешной. Фея должна быть идеальной. А кстати, кто сказал, что я должна быть идеальной? Я задумалась и решила, что когда вернусь, загляну в книготеку к Фее Флоре. Она всю жизнь работает в книготеке, и ещё она жутко умная, знает все правила и этикет.

Я отвлеклась от своих мыслей и увидела, что кузнечик весь светится на солнышке, он улыбался и выглядел очень милым.

— Я знал что тебе понравится. Это и есть жизнь со всеми ее радостями и печалями, — выдал кузнечик и вдруг взгрустнул. И почему их называют занудами? Сейчас он казался счастливее меня.

— Ты чего загрустил? — спросила я.

— Их так много, им весело вместе. А я один. Все шарахаются от кузнечиков. Все думают, что мы зануды, а мы — философы. Мы много знаем и много видим, мы очень чувствительны, и поэтому мы делаем кислую мину — так мы защищаемся. Но знаешь как тяжело жить с маской, не показывая своего лица и не выражая своих чувств? На это уходит много энергии и сил, а это, знаешь ли, нересурсно — так теперь формулируют это состояние в миру.

«Нересурсно!» — подумала я, интересно. Надо запомнить, потом Фее Флоре сказать: «Не ресурсно, знаете ли, держать спину прямой, когда тебе хочется валяться на траве и хохотать просто так без причины!». Ну и мысли у меня… Я сама себе удивилась, улыбнулась своим мыслям и спросила:

— Тогда почему ты один?

Он вздохнул:

— Ну как тебе сказать, Философы — одиночки. У нас у каждого своё философское течение и часто некоторым тяжело принять чужую точку зрения, хотя, странно. Вот ты спросила, и правда, почему? Почему каждый настаивает на правильности своей точки зрения и не принимает другую? А ведь у них может быть просто другое мировоззрение, другой опыт, другая жизнь. Надо поразмышлять об этом и поделиться этим наблюдением.

— А как насчёт семьи? У тебя есть кто рядом? Ну там, девушка? Дети? — любопытничала я.

Кузнечик стал меняться на глазах. Щеки его стали пунцовыми, глаза наполнились слезами.

— Что? Что такое? Ты плачешь? — недоумевала я и пожалела, что спросила.

«Вот кто меня вечно тянет за язык?» — ругала я себя.

— Есть одно Божественное создание! Стрекозка — желтохвостка, ее зовут Кристи. Здесь живет, недалеко — около гриба, на васильке. Я хожу туда и любуюсь на нее каждое утро.

— И? — спросила я.

— Что «И»? — он выпучил на меня глаза.

— Что? Что? Она тебе нравится? — я уже нетерпеливо перебирала ножками.

— Да! — ответил кузнечик.

— А ты ей? — не могла угомониться я.

— Ты что? Она же стрекозка! Мы совсем разные, мы не пара. И никогда не сможем быть вместе. — грустно ответил он.

— Почему? — негодовала я.

— Ты не понимаешь, мы разные. Совсем! Никакое общество не примет нас как пару — ни моё, ни её.

— А зачем вам общество, если вам хорошо вместе? — я не могла понять.

— Ты Фея, у вас все по-другому. А нам нельзя, у нас обязательства, установки и правила.

Он мне напомнил нашу Фею Флору со своими правилами (по секрету скажу, терпеть не могу правила и никогда их не выполняла).

— А кто сказал, что надо следовать общепринятым правилам? — угомониться я уже не могла, меня зацепила несправедливость этого мира.

— Мы живём в сообществе, где есть обязательства и права у каждой единицы данного сообщества.

— А право