– Мама!

– А!

Ольга, потянувшись, достала с полки банку с чаем. Стас вечноставит ее так, что не дотянуться!

– Мам, где мой рюкзак?

– Миш, он там, где ты его вчера бросил!

Запахло чаем, вкусно, по-утреннему. Впрочем, сама Ольгаутром больше всего любила кофе, который, кроме нее, никто не пил.

Ну, она на работе выпьет!..

– Ма-ам, – жалобно провыл откуда-то Мишка, – а я не помню,где его бросил…

– Я тем более не помню!

– Ну, мам…

Тут в привычную утреннюю семейную симфонию вступил Стас,который тоже вечно все бросал и никогда ничего не мог найти.

– Никто не видел мои ключи?

– Никто не видел мой рюкзак?

Ольга разлила чай по кружкам – у Машки кружка с Винни-Пухом,у Мишки с машинками, а у Стаса с грудастой и хвостатой русалкой, эту гадостьему когда-то Митяй подарил. Ольга никак не могла от русалки избавиться, хотя иненавидела ее лютой ненавистью. Русалка на кружке призывно изгибалась, вид унее был на редкость распутный. Ольга повернула кружку так, чтобы не видетьрусалкину физиономию.

За табуретку, когда Ольга попыталась ее отодвинуть, что-тозацепилось, поволоклось, Ольга дернула табуретку, но безрезультатно, и пришлосьлезть под стол.

– Мишка, иди сюда!

Ее прекрасный сын тут же явился – в пижамных штанах, которыебыли ему коротковаты, кроме того, изрядно помяты. Сверху он был облачен вотглаженный школьный пиджак и белоснежную рубашку.

Ольга, пятясь, вытащила из-под стола цветной детский рюкзаки нос к носу столкнулась с сыном:

– О господи… На кого ты похож?

Не отрывая глаз от рюкзака, как если бы это была потеряннаяи вновь обретенная драгоценность, Мишка умильно пробормотал:

– На папу…

– На папу!.. – Ольга сунула ему рюкзак. – Забирай и штаны незабудь переодеть! А если будешь все бросать где попало, я тебя укушу. Стас, тынашел ключи?

Ее муж втиснулся в кухню, заняв сразу очень много места,плюхнулся за стол и шумно отхлебнул из кружки с гадкой русалкой. Телевизорбухтел невразумительно, и Стас, на ощупь нашарив пульт, прибавил громкость.

– …восемнадцатые лунные сутки. Сегодня следует обратитьособое внимание на нижние конечности, а также правое предплечье. Займитесьспокойной работой по дому и избегайте отправляться в путешествия…

– Слышь, в путешествие сегодня не едем!

– Стас, ты нашел ключи?

– Не-а!..

Ольга выложила на тарелку порцию золотистого омлета, честноподеленного на четыре части – две побольше и две поменьше. Полюбовалась немногои пристроила рядышком со Стасовой еще одну, свою. Все равно поесть она неуспеет. На работе перехватит чего-нибудь, когда кофе станет пить!..

– Ешь, пока не остыло. Будешь все бросать где попало, я тебятоже укушу. – Примерившись, она легонько цапнула Стаса за ухо, и онотстранился.

В этом не было ничего такого, но все же он… отстранился.

Впрочем, ей некогда было думать об этом.

– Миша, Маша, завтракать быстрее, а то опоздаем!

Машка деловито влезла на свой стул и потянулась к кружке,заранее вытягивая губы дудочкой – ну, совершенно как папочка!.. Она быларозовощекая, плотная, вся как гриб-боровичок, и все время улыбалась.

В данный момент она не улыбалась, а, напротив, былаозабочена. Сосредоточенно подув на чай, Машка послюнила палец, влезла им всахарницу, пошуровала там, облизала палец и объявила:

– Мамочка, нам никак нельзя опоздать, я в первой паре!.. Аесли мы опоздаем…

– Знаю, знаю. С медведем поставят Ленку Брыкину. Мишка, нуты где?

Раздалось бульканье, а потом невнятное:

– Зубья чищу.

– Не зубья, а зубы! Зубы чистят после еды! Давай быстрее!

Как полководец окидывает последним взглядом свой лагерьперед тем, как помчаться с докладом в ставку, Ольга оглядела стол, сунулапустые тарелки в раковину, отняла у Машки сахарницу, подвинула Стасупепельницу, глотнула из Мишкиной кружки остывшего чаю и побежала одеваться.

Да! Еще ключи найти!

В спальне все было вверх дном. Стас, конечно, постель убратьне удосужился. Он не любил ежедневных и скучных домашних дел, и постепенноОльга поняла, что проще все делать самой, чем воевать по поводу незастеленнойкровати и пиджака, опять пристроенного на спинку стула вместо гардероба!

Иногда ее раздражало упорное нежелание мужа понять, что она«работающая женщина», как нынче принято говорить на заседаниях различныхкомитетов, призванных объяснить женщинам, как плохо они живут и как вскорезаживут хорошо – при помощи комитетов, конечно!

Но – и Ольга это прекрасно понимала! – от ее раздраженияникогда и ничего не изменится. В раковине по-прежнему будет гора посуды, носкипо-прежнему будут валяться на ковре возле кровати, а джинсы будут засунутыкомом на полку с нижним бельем. Ничего не поделаешь.

Зато ее муж – не последний в городе человек, вот как!

Тут Ольга захохотала, кое-как расправила складки напокрывале, пристроила подушки так, чтоб было красиво, затолкала под кроватьтапки, чтоб не лезли на глаза и не портили вид, но в то же время чтобы их былолегко достать.

Ольге нравилась ее квартирка – не слишком большая, ноуютная, хорошо продуманная, и ничего больше ей было не нужно. Она как будтонемного гордилась собой, когда думала – пусть у других особняки, дачи,мансарды, мезонины, а у нас вот так, не слишком просторно, может, даже итесновато, но зато это наше собственное, родное, устроенное именно так, как намнравится!..

А у вас во дворцах как?.. Тоже уютно, как в наших сорокаметрах?

Иногда ей попадались на глаза всякие модные журнальчики, гдекак раз писали про мезонины и мансарды, где предлагалось «оформить кухню вминималистском стиле», и фотография этой самой кухни – на полу черный блестящиймрамор, как возле мемориала павшим воинам, хромированные шесты, как встриптиз-клубе, а на шестах вместо девушек пристроены какие-то плетеныеметаллические корзины. Еще непременно торшер с изогнутой, будто в судорогах,ногой, а также стеклянный стол на металлических подставках. На столе непременнобутылочка минеральной воды и диковинный треугольный стакан. И пустота, пустотавокруг, и непонятно, как можно поселить людей в такой интерьер – никак нельзя,ибо людям в нем нечего делать!