не очень хорошо лажу с ведьмами. Кое с кем из них у меня имеется общее прошлое, и в нем наличествуют некие темные пятна. Потому, Валерий, давайте проговорим определенные аспекты нашего небезвыгодного для нас обоих потенциального сотрудничества прямо сейчас? Вы простите, но я уж напрямую все выкладываю, по-простому. Или по-старчески? Сам не знаю. Возраст, возраст.

Ну да, возраст. А хватка как у бульдога, раз вцепился, теперь не отпустишь.

— Давайте, — согласился я. — И правда, чего тянуть?

— Вы, как человек, имеющий отношение к исторической науке, прекрасно понимаете, что прошлое на самом деле никуда не ушло. Оно вполне реально, надо просто остановить свой стремительный бег, на секунду застыть на месте и прислушаться. Но, увы, речи ряда предметов, в том числе и скрытых от людских глаз, даже выполнив вышеизложенное условие, никто расслышать не может. Никто, кроме Хранителя кладов.

— Приятно ощущать себя особенным, — признался я, отхлебнув пива. — Тешит самолюбие.

— И по праву, — поддержал меня Карл Августович. — Именно поэтому я не стал откладывать нашу встречу. Причем не только для того, чтобы предложить вам свою дружбу как родственной душе, но и затем, чтобы предостеречь. Поверьте, Валерий, очень скоро вокруг вас начнут крутиться самые разные люди… Да и не только люди. Им будет нужен ваш талант, но не вы сами. Вам будут много чего обещать, но по факту эти посулы не будут стоить ни копейки. И раньше или позже все может кончиться весьма и весьма трагично.

Грубая работа-то. Я думал, этот старикан станет плести более тонкую паутину, а тут… Прямолинейно, без особой фантазии. Непонятно, правда, в чем причина. То ли он меня за совершенное полено держит, то ли сам не настолько умен, как показалось сначала. Первое предположение куда вероятней.

— Знаю, о чем вы думаете, — улыбнулся антиквар. — Распушил хвост старый дурак, все у него негодяи, кроме него самого. А в это время только и думает, как бы меня обдурить. Так ведь?

— Не совсем, — ответил улыбкой на улыбку я, оценив довольно недурственный поворот разговора. — Плохие слова мне на ум не приходили. Но отчасти — да.

— Просто все обстоит именно так, как я говорю. Правда всегда выглядит или нелепо, или неприглядно, так уж повелось, — Карл Августович ткнул сигару в пепельницу. — Ваша приятельница, если вы не в курсе, уже доложила одной весьма влиятельной особе по имени Марфа о том, что у нее на привязи имеется тот, кто поможет ковену значительно увеличить благосостояние. Как там бишь было? С ладони ест… С руки ест… Забыл.

Старик достал из кармана маленький диктофон из числа тех, которые только в антикварных лавках найдешь, и нажал кнопку «play».

— Он мне в рот смотреть станет, — услышал я голос Стеллы. — Скажу мне ноги мыть, а после эту воду пить — выполнит. Ты же знаешь, на что я способна ради нас всех, Марфа. Этот дурачок сейчас как котенок слепой, ничего не знает, ничего не понимает, потому поверит всему, что я ему скажу. А если надо будет, то и покажу.

— Делай, — ответил ей низкий голос, от которого у меня по спине снова дрожь прошла. — Привяжи его к ковену, нам такой слуга нужен. Но если не справишься, пеняй на себя.

Щелчок — и голоса смолкли. А жаль, я бы и дальше эту беседу послушал, да и то, что раньше говорилось, тоже. И желательно в первозданном виде. Грамотный монтаж записи иногда дает отменные результаты, это я точно знаю. Хотя и вырванные из основного контекста фразы тоже иногда работают неплохо, как, например, сейчас. Не скажу, что услышанное меня убедило, но неприятно стало. Нет, я Стелле изначально не доверял, а все равно немного расстроился.

— Ноги мыть и воду пить, — рассмеялся антиквар. — Перепутал, бывает. Но у вас, Валерий, как мне кажется, подобных планов в любом случае не имелось?

— Не припоминаю, — хмуро сказал я. — Вот ведь стерва!

— Ведьма, — поправил меня Карл Августович. — И не стоит строго судить эту девицу, такова их природа. Люди, согласитесь, тоже частенько неразборчивы в средствах, когда идут к своей цели, что уж говорить о тех, кто живет в тенях? Кстати, эти дамы еще вполне гуманны. Поверьте, те, кто придет следом за ними, станут действовать куда прямолинейней. А некоторым даже согласие будет не принципиально, они просто поставят вас перед выбором да и все.

— Замучаются ставить, — достаточно резко ответил я. — Но в целом невеселую вы картину нарисовали.

— Какая есть, — развел руки в стороны антиквар. — Вы теперь один из нас, так что правила существования на этом свете для вас изменились. Днем все будет как раньше, а ночью, уж не обессудьте, нет.

— И каков выход? — напрямую спросил я. — Вы же к этому все вели? Я должен заручиться вашей поддержкой?

— Дружбой, — мягко поправил меня Карл Августович. — Поддержка подразумевает неравенство сторон, про которое в нашем случае даже и речи нет. Круги, к которым я близок и которые, собственно, представляю, не желают еще тридцать лет ждать явления нового Хранителя кладов. Мы можем заключить с вами некое устное соглашение, после которого ваш покой станет нашей заботой. Вы же время от времени станете оказывать нам определенные услуги, которые, к слову, будут неплохо оплачиваться. Думаю, лишние деньги даже тому, кто слышит клады, не помешают, верно? Отдельно отмечу, что ни о каких нарушениях действующего законодательства речь также не идет. Все в правовых рамках, даже выплаты гонорара. Оформим его как оказание консультационных услуг, переведем на карту, даже налоги удержим. Ну, если пожелаете. А нет — наличные к вашим услугам.

— Заманчиво, — потер я подбородок. — Да, относительно консультационных услуг. А если мне таковые понадобятся? Воронецкая ведь права, я в этих ваших хитросплетениях на самом деле ничего не понимаю пока. Я смогу обратиться к вам за справкой или помощью в случае чего? И дорого ли мне это обойдется?

— Все, чем я смогу помочь, сделаю, — деловито сообщил мне антиквар. — И совершенно безвозмездно. Ну, Валерий Анатольевич, принимаете мою дружбу?

И антиквар протянул мне руку.

То «мы можем», то «мою дружбу». Не «нашу», а «мою». Ему бы определиться уже, он с коллективом или сам по себе? Да и мне пора тем же заняться. Ну да, так-то все выглядит ох как заманчиво, вот только народную мудрость про сыр и мышеловку пока никто не отменял. Опять же, кто знает, что меня ждет дальше? Может, у дома на лавочке сидит кто-то третий, который откроет мне глаза на первых двух. А почему нет? Запросто.

Хотя этот старикан,