Мы вроде по-прежнему друзья, но уже не те, что открывают друг другу самые откровенные секреты и проводят вместе все свободное время.

Детство прошло. Розовые очки слетели. Наступила суровая пора взросления.

— Привет, — нехотя приближаюсь и, чтобы хоть куда-то деть руки, цепляю большими пальцами лямки рюкзака. — Как дела?

На самом деле вопрос дурацкий. И так понятно, как у него дела: офигенно! Соколов — самый красивый парень в школе. У него роман со студенткой. Пару месяцев назад предки подарили ему шикарный байк, на котором он по вечерам катает свою длинноногую Диану. А еще он набил с десяток новых татуировок и играет на опен-эйрах в качестве диджея. Вот так вот! У Тёмы не жизнь, а шоколад. Поэтому вопросы о том, как у него дела, можно отнести к числу риторических.

— Все пучком, я не жалуюсь, — Соколов ослепительно улыбается, продолжая шарить рукой под Дианиной блузкой. — Ну а ты как, малая? Что-то давно тебя не видно… На учебе пропадаешь?

— Угу, куча репетиторов и дополнительных занятий, — отвечаю я, стараясь не следить за его ладонью, которая похабно перемещается по телу хихикающей подружки. — Я ведь решила на графического дизайнера поступать… Помимо информатики, еще и литературу сдавать придется.

Соколов что, издевается?! Неужели нельзя перестать наглаживать свою девушку хотя бы во время разговора со мной?! Это же элементарно невежливо!

— Понятно, — лениво отзывается Артём.

Видно, что мой рассказ о планах на будущее не сильно его впечатлил. Куда больше парня интересует содержимое лифчика Орловой, и он не считает нужным это скрывать.

— Ну пока тогда, — неуклюже переминаюсь с ноги на ногу.

— До встречи, — кивает он. — Ты не пропадай, Вась. Может, погуляем как-нибудь?

Ага, как же. «Как-нибудь» длится уже три месяца. Каждую нашу встречу Соколов бросает эту формальную фразу, а потом пропадает.

Нет, безусловно, мы иногда переписываемся и порой даже видимся вне стен школы, но только, когда собираемся общей компанией. Соколов по-прежнему ласково зовет меня малой, закидывает руки мне на плечи и время от времени просит спеть под его гитару.

Но, говоря по правде, это все лишь отдаленно напоминает близкую дружбу, которая связывала нас еще полтора года назад. Теперь наше с Тёмой общение больше похоже на туман, рассеивающийся по утру. Теоретически мы все еще друзья, а на деле — скорее, приятели.

— Да, обязательно, — натягиваю ответную улыбку. — Ты тоже не пропадай. Звони… Если захочешь.

Отворачиваюсь и, быстро-быстро перебирая ногами, устремляюсь прочь. В груди ноет, а в ушах гудит. Нестерпимо хочется поскорее скрыться от посторонних глаз и просто выдохнуть — тяжело, с болью, надрывно.

Залетаю в туалет и, забравшись с ногами на подоконник, достаю из рюкзака блокнот и карандаш. Переворачиваю усыпанную хаотичными рисунками страницу, сменяя ее на чистую и заношу карандаш. В душе хаос, но в голове — кристальная чистота. Приходящие образы яркие и четкие.

Графитовый кончик касается бумаги, и в эту самую секунду с сердца срывается здоровенный груз. Мне прямо физически становится легче. Рисование — мой личный способ терапии. Оно успокаивает, приводит нервы в порядок, восстанавливает внутренний баланс.

Под карандашом появляются знакомые очертания — вьющиеся волосы, колечко в носу, пухлые губы… Я не знаю, зачем я вновь и вновь рисую Соколова. Просто мне так хочется. Просто накрывает иррациональный порыв.

Я старательно вывожу его острые скулы. Медленно отрисовываю густую тень ресниц. Мне хорошо, я увлечена процессом. И поэтому почти не замечаю слез, капающих на бумагу и отставляющих на ней влажные разводы.

Это все мелочи. Это неважно. Главное — что прямо сейчас меня действительно отпускает.

Глава 25. Лето 2017

Одиннадцать лет учебы наконец позади. Последний звонок отзвенел, знаменуя финал целой эпохи. Больше никаких уроков, никакой утомительной домашки, никаких переживаний за оценки в дневнике. Осталось сдать экзамены, отгулять выпускной и помахать школе ручкой. А затем с улыбкой шагнуть в следующий жизненный этап.

Кошусь на настенные часы и, решив, что пора передохнуть, выхожу из-за стола. Хочется немного проветриться, освежить мозги. А то от тестов по русскому языку у меня уже голова идет кругом, весь день их решала. Сейчас прогуляюсь, поем мороженое и снова обложусь методичками. Что уж говорить, жизнь выпускника не блещет красками.

Облачаюсь в тонкий летний сарафан и выхожу на улицу. Теплый ветерок приятно треплет по щекам, и я с наслаждением тяну носом прогретый на солнце воздух. Обожаю лето! Если бы не эти висящие над душой экзамены, я бы домой только ночевать приходила.

Заворачиваю за угол к любимому ларьку с мороженым и вдруг натыкаюсь на интересную картинку: на припаркованном у обочины байке сидит Соколов и сосредоточенно пялится в телефон. Один одинешенек. Рядом никого: ни привычной компании друзей, ни прилипалы Дианы, с которой они в последнее время натурально не разлей вода.

— Тём! Привет! — окликаю я, направляясь в его сторону.

Соколов вскидывает голову, и на его губах появляется фирменная улыбочка, призванная разбивать женские сердца. Даже у меня при взгляде на нее сердце екает.

На парне широкие, низко сидящие джинсы и просторная белая футболка без надписей. На оголенных предплечьях красуются многочисленные цветастые рисунки, среди которых я замечаю изображение ангела с нимбом над головой. Очень символично, ведь когда-то Соколов виделся мне таким же хероувимом — светлым и безгрешным. Правда это было до того, как я увидела его руки под юбкой у Дианы.

— Малая! Какие люди!

Артём засовывает телефон в карман джинсов и, перевернув надвинутую на глаза кепку козырьком назад, устремляется мне навстречу. Он распахивает объятья, и я, поддавшись внезапному порыву, падаю в них без оглядки. Мы не виделись почти неделю, и, оказывается, за это время я успела соскучиться по другу.

Утыкаюсь носом Соколову в плечо и утопаю в сладковатом аромате его кожи. Он пахнет, как детство. Как подсолнухи, которые мы вместе собирали. Как закатный вечер у реки. Как пыль, прибитая скейтбордом. Как перекись водорода, которой мы поливали ссадины.

Его запах — это сосредоточение самых теплых, самых ярких воспоминаний, которые обрушиваются на меня и кружат голову. Соколов как наркотик — одной затяжки достаточно, что улететь в радужный мир и потерять связь с реальностью.

— Как дела? Ты куда-то собираешься? — киваю на мотоцикл.

— Да нет, Дианку подвозил. Она с предками в Испанию умотала. Почти на три недели.

— З-зависть, — вздыхаю я.

— Да не говори, я бы и сам с удовольствием на Ибице затусил. Но с этим ЕГЭ не судьба.

— Зато будет возможность как следует подготовиться к сдаче. Никто не будет тебя отвлекать.

— Да мне на эти