— Паша, — окликнула я мужчину, который все это время ковырялся под столом, чем-то гремя.

— Да, птичка? — Появилась сначала голова, а потом уже и все тело, плюхнувшееся в кожаное кресло.

— А как у тебя… Отчество? — поинтересовалась я, понимая, что без его помощи не вспомню, что там значилось в договоре.

— Викторович, — спокойно ответил Паша, включая ноутбук.

Я же пока держалась от стола на почтительном расстоянии, немного ощущая себя не в своей тарелке. Нет, пальто я уже сняла. И даже для сумки место нашла — в одном из кресел, — но чувствовала себя какой-то неприкаянной. Спрашивать про отдельный стол было наглостью, а потому я так и замерла посреди кабинета, собираясь исполнять свои обязанности на полную катушку.

— Павел Викторович, не желаете ли кофе? — вопросила я фразой из зарубежных фильмов.

— Да, — слетело с его губ, пока глаза были приклеены к экрану ноутбука. Правда, он отмер почти сразу же. — А? Нет, птичка. Спасибо. Ольга Николаевна сделает.

— Ольга Николаевна с Аришкой, — напомнила я. — А я, между прочим, твой секретарь.

И вот тут он посмотрел на меня как-то по-особенному. Взгляд его прошелся по моим ногам, достиг лица. Там и задержался, а на губах его появилась хитрая плавающая улыбка. Мне даже жарко резко стало, но я не сдвинулась ни на шаг.

— А назови-ка меня еще раз по имени-отчеству, — промурлыкал он, откинувшись на высокую спинку кожаного кресла.

— Павел Викторович, мы сюда работать пришли, — выполнила я его просьбу, но в своей манере. Зажимать меня по углам при свете дня дома — это одно, а здесь — уже совсем другое. Я на такое совершенно точно не подписывалась.

— А еще разок? — хитро промурлыкал он, хищно поднимаясь на ноги, буквально перетекая ко мне.

— Павел Викторович… — шепнула ему в губы, чтобы задохнуться от поцелуя. Поцелуя властного, дерзкого, сильного.

— Павел Викторович, я совещание собираю? — раздалось из секретарской голосом, в котором не было ни игры, ни томления.

— Собирайте, — с таким обиженным видом буркнул Паша, что я сама поймала его за плечи, привстала на носочки и поцеловала. В подбородок. Ну, тут уже куда дотянулась.

И для меня это был шаг. Огромный шаг над пропастью, который я не без труда, но все-таки преодолела. Я ведь понимала, что он делает. Пытается избавить меня от волнения, занимая мою голову более полезными, но очень бесстыдными мыслями. Была благодарна ему за это.

А еще… Еще я точно знала, что не подведу. Вспоминала себя. Ту, какой я была раньше. Уверенной в себе, дерзкой, с твердым характером. Не знаю, не помню, когда именно все изменилось. Когда я стала мягче, добрее, терпимее. Наверное, когда забеременела. А может быть, и еще раньше. Наверное, когда начала подстраиваться под Ваню, его мысли, его желания, оправдывая себя пресловутой любовью.

Проблема была куда глубже той, что лежала на поверхности. Я прекрасно знала ответ на вопрос «почему». Я осознала его совсем недавно, но правда оказалась болезненной. Я боялась. Всегда боялась повторить судьбу матери. Полюбить и в итоге остаться одной, а возможно, еще и с маленьким ребенком на руках. Боялась, поэтому и цеплялась за первого и единственного мужчину в моей жизни до недавних пор.

Осознать это было сложно, но я радовалась, что дошла до этого сама, своим умом. Оказалась сама виновата в том, что осталась с носом. Не любовь заставляет людей совершать глупые, необдуманные, противоречащие логике поступки. Их заставляет совершать элементарный страх потерять эту самую любовь.

Сердце по-прежнему болело. Оно всегда болит, когда тебя предают. Когда предает тот, кого ты сделала центром своей Вселенной. Но я бы лукавила, если бы сказала, что в наших с Ваней отношениях не было ничего хорошего. Было. Просто плохое запоминается всегда острее и ярче.

— Ты готова, птичка? — поинтересовался Паша, вручая мне планшет, блокнот и ручку.

— Да, Павел Викторович, — ответила я совершенно искренне.

Я готова вспомнить себя.

Это было трудно, но вполне возможно. Даже больше, чем возможно, если говорить точнее. В просторный кабинет для совещаний мы вошли последними, когда все остальные участники мероприятия уже сидели за столом, скучающе ожидая начала обыденного для этих стен дела.

Помещение тоже оказалось отделано в светлых тонах, но здесь и мебель была белой, как в секретарской. Свободных мест оставалось всего два: одно — во главе стола, а второе по правую руку от начальства. За кожаным креслом на стене висело белое полотно, рядом с которым на возвышении стоял проектор. Имелся кулер и столик с белыми чашками, блюдцами, заваркой, сахаром и печеньем.

Все это я отметила отстраненно, потому что ни на шаг не отставала от Паши, но держалась уверенно, непоколебимо, спокойно встречая любопытные взгляды, которые прокатывались по моей фигуре, словно сливочное масло по раскаленной сковородке. Высокое начальство жестом предложило мне присесть, и я не стала отказываться, раскладывая перед собой планшет с блокнотом и ручкой.

К планшету были прикреплены несколько листов с темами, которые Павел Викторович собирался сегодня обсудить. Судя по всему, на повестке дня самым главным вопросом стояла крупная продажа никеля, цинка и меди в Китай. Понятия не имела, что это за металлы, кроме разве что меди, но это не мешало мне делать умное лицо.

Из речи Паши я поняла, что директора других филиалов прибудут завтра, а сегодня совещание он проводил конкретно для своих подчиненных, которые работали здесь. Главы отделов внимали, что-то записывали и изредка задавали уточняющие вопросы. Лично у меня создавалось ощущение, что они тоже мало что понимают, но так же, как и, я предпочитают делать умное лицо.

Я отмечала те вопросы, которые Паша уже обговорил, и преспокойно следила за всеми, кто здесь присутствовал. Эмоции действительно были самыми разными, в том числе и негативными, но я испытала какое-то ненормальное удовлетворение, когда встретилась взглядом с Ваней, а потом и с блондинкой. Легкая, ничего не значащая улыбка скользнула по моим губам.

Паша никому меня не представил, когда мы вошли, и — что удивительно — Ваня меня сразу не узнал. А вот когда узнал, удержать лицо не смог. Глаза его расширились то ли в ужасе, то ли в неверии. Правое веко дернулось, а будущий бывший муж вдруг вскинулся и посмотрел на своего начальника, а потом снова на меня. Видимо, не мог представить, что именно нас связывает. Не понимал, как я вообще здесь оказалась. Не верил своим глазам.

Блондинка же повела себя куда сдержаннее. Всего на секунду на ее лице появились удивление и недовольство, но после их будто и не было никогда, а она все так же продолжала величаво сидеть, словно королева на троне. Примерно так же сидела и я, и отчего-то это сравнение насмешило. Именно на своем примере я могла запросто сказать, что она тоже играет роль. Свою роль.