кадровых сотрудников и внештатных стукачей рыскали, выясняя – а где у нас Жора Лиандер? И это всё – ради того, чтобы на пустом месте сваять нового диссидента? Майор, или прекращайте уже юморить и говорите по делу, или поезжайте отдохнуть в санаторий для нервных больных.

– Ты меня будешь учить, что делать, мразь?!

У Брахта уже не было больше сил сдерживаться. Такого он от арестованного точно не ожидал.

– Нет, майор, вы что – это всё серьёзно?

– Более чем!

– Ну, тогда этой стране точно пи.дец... Вот прямо так и можете записать в протокол. Пи.-дец.

– Это ещё почему?

– Я ведь догадываюсь, откуда у вас эта блажь, майор. В самом лучшем случае, у вас есть показания нашего школьного военрука. Я уж не знаю, чего он вам наплёл, но сам факт... Несколько лет тому назад я задал на уроке НВП какие-то непатриотичные вопросы, которые привели в дикую ярость учителя. Учитель, прооравшись матерно, понял, что вопрос лучше замять для ясности. С ним был совершенно согласен директор школы. Вроде бы плюнуть и забыть. И вдруг – выскакивает какой-то откровенно убогий и комический майор госбезопасности Иуда; организует розыск по всей стране; посылает в городок Варский казённую машину и трёх дуболомов, сидящих на казённой зарплате... До каких мышей вы до.блись, майор? И вот это называется – «великая советская держава»?

…Майор Брахт и сам не помнил, когда с ним такое было в последний раз. Стрессов в его жизни было полно. Накануне защиты диплома он чуть не угодил в психлечебницу – весь год от него шарахались и преподаватели, и однокашники, как от зачумлённого. Над ним издевались, хотя и очень тонко, оба куратора. Но как-то он научился с этим жить. И вот выяснилось – плохо научился.

У Брахта снесло крышу.

С размаха он ударил этого проклятого арестанта. Тот полетел на пол. Майор выскочил из-за стола, навалился сверху:

– Убью, мразь!..

– Не-а, не убьёшь… – задержанный, лёжа на полу, сплюнул кровь из рассечённой губы и криво усмехнулся. – Я тебе зачем-то живой нужен. Ты просто не понял, с кем связался. Будет тебе теперь и процесс над очередным диссидентом, и скандал в западной прессе... Поц!

Этим еврейским ругательством он добил майора окончательно. – С кем связался?! Это ты не знаешь, с кем связался!

…Тяжёлый, оглушающий удар куда-то в висок. Потеря сознания. Куда-то волокли по какому-то коридору. Зачем-то закатывали рукав. Этот буйнопомешанный еврей в форме майора КГБ почему-то приплясывал в углу и что-то подвизгивал про подопытных кроликов. Какой-то укол.

А потом было хорошо. Никакой боли. Полная ясность сознания. Очень чёткая картинка, словно откуда-то… сверху. Ярко освещённая комната; чем-то похожа на процедурный кабинет в больнице. Стены отделаны белым кафелем. Лампы дневного света под потолком. На полу возятся двое: тот самый странный еврей в форме и человек в белом халате. Еврей уже не бодрый; наоборот – бледен, трясётся весь. Человек в халате, напротив, злой и какой-то багровый.

– Сколько ты ему вколол?!

– Полный шприц…

– Пять кубиков?! Ну ты и идиот... Там смертельная доза, по нашим расчётам, должна быть два – два с половиной… – И что теперь делать?

– Сухари сушить! На твоих руках – труп! Прямо у тебя на рабочем месте!

– И у тебя – тоже!

– Ага, нашёл дурака! Ты ему вколол пять кубиков! И пальцы на шприце все твои! И я тебя сдам с превеликим удовольствием, потому что ты – буйный идиот, а твоё место – в психушке тюремного типа! До конца твоей никчёмной жизни, свинья с пейсами!

Ты что наворотил?!

– И что... Совсем нет выхода?! Неужели никакого?!

– На тебе – труп…

Да, кстати, они действительно возятся с чьим-то неподвижным телом, распростёртым на полу. Пытаются делать какую-то реанимацию…

Эээ, позвольте! Труп поразительно похож на... Это кто – труп?!

3

...Первые несколько дней он просто не мог понять – что происходит? Это вообще реальность или какой-то очень странный и дурной сон?

Постоянные жуткие головные боли. Больничная палата с решётками на окнах. Какие-то капельницы, которые никак не помогают снять эти головные боли. А ещё – надо было думать. Соображать. Оказывается, иногда это очень больно в самом прямом смысле этих слов – думать. Потому что в странном сне (или всё-таки странной яви? или в бреду?) вдруг появилась Мария. И бывший директор её детского дома Рейнольд Александрович. А с ними – два еврея. Один – малорослый, щуплого телосложения, в сером костюме при галстуке, лет под пятьдесят на вид. Другой – высокий, толстый, в очках в золотой оправе, с седенькой бородкой; на вид лет за пятьдесят. Первый похож на адвоката, второй – на доктора.

Они и были – адвокат и доктор.

В городишке Варском вообще редко когда кого арестовывали. Тем более вот так публично, на рынке, на глазах у толпы народа, с заламыванием рук и запихиванием в чёрную машину с тонированными стёклами. Силами сразу троих бугаёв. Поэтому новость была – на весь городок. Мария узнала уже тем же вечером.

…Они жили вместе уже два года. Казалось, знали друг о друге всё. Последнее, что выяснилось экспериментально-опытным путём, – из Марии, кажется, получалась прекрасная мать. Ещё месяца за три до родов они договорились: если рождается мальчик – имя даёт Джордж; если девочка – Мария. Родилась дочка; над именем молодая мать долго не думала – в честь лучшей подруги назвала девочку Стефани. Джорджу тоже понравилось.

Маленькую комнату сразу решили переделать в детскую, для чего сначала переклеили в ней обои. Джордж достал последний писк моды – недавно запущенные в производство обои для детских комнат, с рисунком из мультика: весёлые, улыбающиеся медвежонок Винни Пух и поросёнок Пятачок с большим красным шариком. Марии так понравилось, что в детской она поселилась сама. Впрочем, объективных причин для этого тоже была куча. Малышка запросто могла проснуться в три часа ночи и расплакаться – просыпалась и мама, убаюкивала её. Выходя утром на кухню, смотрела на мужа (да, именно на мужа; какая разница, что штампа в паспорте нет и в свидетельстве