– Ты нашла свой дар, – выдохнул Генри.

Она улыбнулась во весь рот и продолжила вырывать стебли. Оказалось, они закрывают тесный проход у самой земли: кто-то вынул камни на всю глубину стены. Все с той же широкой ухмылкой Агата подобрала с земли ветку и торопливо вывела на тающем снегу: «Идем. Будешь говорить».

– Я? Агата, стой! Может, ты не заметила, но с этим у меня так себе, – начал Генри.

Но к тому времени, как он договорил, Агата уже наполовину исчезла в проломе, протискиваясь между камней ловко, как ящерица.

Генри обернулся – дворец со своими бесчисленными башнями нависал над ними, как белоснежная гора. Помощь нужна была ему самому, и чем скорее, тем лучше. Но раньше он даже не думал, что это так приятно: когда твой друг не сомневается, что ты поможешь ему, если он попросит. И он полез вслед за Агатой.

На другой стороне его встретил все тот же скользкий прошлогодний бурелом. Когда Генри с трудом протиснулся наружу, Агата приладила на место растения, которые они потревожили, – теперь разлом был почти незаметен и отсюда.

– Так вот как ты сбежала из дворца в прошлый раз, – сказал Генри, отряхивая одежду, но Агата уже не слушала.

Она решительно шла вперед, отводя ветки с дороги, и Генри послушно зашагал следом, как шел когда-то за отцом на охоте. Он знал, что бывают моменты, когда вопросов лучше не задавать.

Скоро они вышли на пустынную дорогу, тянувшуюся вдоль Мертвого озера. Прямо перед ними тянулась черная неподвижная вода, далеко справа теснились здания главной площади, дорога налево уводила в лес. Агата посмотрела влево так, будто ей хотелось пойти туда, а потом со вздохом свернула вправо.

Четверть часа спустя они шли мимо наглухо закрытых главных ворот дворца, мимо двери, через которую Генри силой протащили накануне, и скоро он понял, куда Агата направляется: к длинному зданию на главной площади. Генри вспомнил, что про него говорил Олдус, и сердце у него сползло куда-то в живот.

– Агата, стой. Это же корпус посланников. Мне нельзя туда, – забормотал он.

Но Агата, достав из сумки веер, со щелчком открыла его перед лицом, поправила Генри воротник и подняла вверх большой палец. Этот жест Генри видел второй раз и теперь окончательно понял: это знак одобрения.

– Да при чем здесь одежда? – Он выдавил короткий смешок. – Они меня сцапают, я и трех шагов пройти не успею!

Агата презрительно хмыкнула, заставила его согнуть одну руку, положила ему на локоть свою ладонь и пошла вперед с таким гордым видом, что Генри оставалось только втянуть голову в плечи и тащиться за ней.

Внутри здания было просторно, как в королевском дворце, только без всякого золота. Повсюду сновали посланники в мундирах, женщины – к счастью, без каблуков – и слуги в черно-серой одежде. Генри тут же увидел троих знакомых посланников, они о чем-то спорили, прислонившись к стене коридора. Генри развернулся было назад, но Агата с каменным лицом взяла его за подбородок, подняла его выше и сама с такой же вскинутой головой двинулась вперед.

То, что произошло дальше, было совершенно невероятным. Посланники, с которыми и он, и Агата столько времени провели рядом, скользнули по ним взглядом, коротко поклонились и вернулись к разговору. Агата вертела головой, высматривая кого-то, а Генри просто шагал, потрясенный мыслью о том, как, оказывается, просто обмануть людей. Он поглядел на себя с Агатой будто со стороны: парочка каких-то местных богачей, чистые, причесанные. Посланники не узнали в них грязных оборванцев, которых видели столько раз. Агата взглянула на его растерянное лицо и ухмыльнулась, а потом вытащила его на задний двор и издала радостный звук, будто нашла то, что искала.

Во дворе су шилось белье, тянулась пара грядок с зеленью, а в центре стояли несколько столов и скамеек. Проследив за взглядом Агаты, Генри увидел Олдуса Прайда в расстегнутом мундире и с лицом человека, не спавшего всю ночь. Перед ним на столе лежала пачка исписанной бумаги, несколько скомканных листов валялись на земле, а Олдус сидел, запустив руку в свои пышные кудри, с выражением глубокого отчаяния. Агата решительно уселась напротив него, Генри упал рядом, и Олдус скользнул по ним пустым взглядом.

– Господа, если вы хотите продать ценности, обратитесь в комнату номер шесть, – уронил он и вернулся к своим записям, но тут Агата пнула его под столом.

Олдус подскочил, взглянул на них еще раз – и рот у него приоткрылся.

– Агата! А кто это с ва… – Брови у Олдуса поползли куда-то под кудрявую челку. – Зуб ядовитого паурага мне в глотку! Генри?! Да вы просто… – он помотал головой, будто пытался унять звон в ушах, – вы…

Агата со значением покивала и подняла вверх два больших пальца. А потом взяла у Олдуса из рук перо, окунула в чернильницу и нацарапала на ближайшем листе бумаги: «Письмо. Куда оно делось?»

– Мое письмо? Уж конечно, сороки потеряли по дороге, – убитым голосом проговорил Олдус. – Скриплеры ведь достали не почтовых сорок, а обычных, лесных. Вот что бывает, когда дело доверяют не профессионалам.

Агата яростно затрясла головой и опять начала скрести по бумаге: «Скриплеры их попросили. Сороки точно донесли. Думаю, оно пропало здесь».

– Да какая теперь разница, – вздохнул Олдус. – Я пытаюсь восстановить записки по памяти, но слова не те. Не могу. А там, в Пропастях, меня как будто… как сказать… что-то наполняло. Что-то большее, чем я, понимаете?

Агата кивнула, и Генри, глядя на них обоих, с непонятным, будто щекочущим ребра изнутри чувством понял: у них обоих есть дар, они не зря прошли с ним через все ужасы. Вот только, судя по лицу Олдуса, мало найти дар, надо еще уметь им пользоваться, а получается это не сразу. И Генри похлопал его по руке: он уже выучил, что это жест ободрения.

– Благодарю вас, друг мой, – рассеянно кивнул Олдус. – А с поисками короны вы неплохо придумали. Я всегда думал, что это просто красивая легенда, но вы же избранный. Вы знаете, что делаете. Удачи.

И он уткнулся в свои записи с таким видом, что сразу было ясно: на продолжение беседы рассчитывать нечего. Агата со вздохом встала и потянула Генри за собой. Олдус, кажется, даже не заметил, что они ушли. Он нервно стучал пером по бумаге и бормотал: «Нет, я им докажу, что я все это не выдумал! Это будет лучшая сказка новых времен! Как лучше сказать: „Он мчался вниз по склону“ или просто „Он бежал вниз“? Нет, нет, все плохо, нет у меня никакого дара, я бездарь!» – И он уронил голову на стол так, будто пытался побольнее удариться лбом.

Агата втащила Генри обратно в здание, промчалась на второй этаж и остановилась перед дверью с надписью: «Почтовая служба». В этой комнате было много бумаги и много птиц: голуби и сороки на жердочках нетерпеливо переминались с лапы на лапу, маленький лысый человечек привязывал к их лапам какие-то послания, а потом по очереди выпускал в открытое окно. Тут в комнату, едва не столкнувшись с голубем, влетела встопорщенная сорока, и человек, бросив свое занятие, поймал ее и отвязал от лапы записку.