Россией. В «Орлиной степи» лирический образ березы становится воплощением образа любимой женщины главного героя романа, женщины, зовущейся «простым русским именем» Светлана[82].

Обращая внимание читателей на эти, по существу, забытые произведения, я, разумеется, полностью игнорирую их художественную сторону, которая по большей части не отличается высоким уровнем. Меня интересуют в них только персонажи — носительницы имени Светлана: та функция, которой наделены эти персонажи в тексте, и та роль, которую играет их имя в аспекте проявления и выявления их характера.

Последние примеры, в частности, показывают, что образы Светлан в литературе, по-прежнему оставаясь «положительными», обнаруживают тенденцию к усложнению: это уже не просто Светланы, наделенные идеальными чертами от рождения, это девушки, в процессе своего взросления духовно меняющиеся и сознательно готовящие себя к предстоящим жизненным трудностям. При этом они не только не утрачивают своих положительных свойств, но углубляют и совершенствуют их, оставаясь верными и соответствующими своему светлому имени.

Еще одним подтверждением сказанному может послужить образ героини поэмы Сергея Смирнова «Светлана» (1963). Действие поэмы, приуроченное к 1950 году, начинается в поезде Москва — Владивосток, в вагоне которого, беседуя и, конечно же, выпивая, едут мужчины. На одной из остановок носильщик вносит в купе чьи-то вещи, а вслед за ним появляется героиня, вид которой буквально потрясает пассажиров:

За ним на паре костылей

Идет усталая девчонка —

Созданье совершенных лет:

Глазища — во! Коса и челка.

Одна нога в бинтах, зато

Другая в туфельке по моде.

Демисезонное пальто,

Платок иль что-то в этом роде.

Пораженные таким явлением мужчины, растерявшись, предлагают девушке выпить, от чего она решительно отказывается. Разговорившийся с ней автор узнает, что зовут ее Светланой, что ей «еще неполных двадцать лет», что выросла она на Волге, «в одном заштатном городке», а ногу сломала, «сверзившись в кювет / На повороте с мотоциклом». Услышав, что Светлана едет в Порт-Артур к «парню-командиру», с которым у нее любовь, рассказчик понимает безнадежность ее предприятия: в Корее идет война и «в Порт-Артур дороги нет», о чем он и сообщает девушке. Однако Светлана даже мысли не допускает, что не попадет к своему «командиру». И, как оказалось позже, действительно, преодолев все стоявшие перед ней преграды, добивается своей цели.

С тех пор прошло много лет, но автор с неизменным восхищением вспоминает, как, стоя на владивостокской пристани, он увидел Светлану на палубе отходящего от причала судна, направляющегося в Порт-Артур:

И вижу —

черт меня возьми! —

Совсем негаданно-нежданно,

Что замелькала меж людьми

Она,

та самая Светлана!

<…>

И на борту его — она

Стоит, слегка сутуля плечи,

Стоит, зарей озарена,

Стоит,

стремясь

навстречу встрече,

Стоит,

встречая вал волны.

Стоит,

готовая для взлета!..

И на нее

наведены

Стволы

всего

седьмого

флота [цит. по: 300, 132–144][83].

Свой обзор о Светланах в литературе 1950–1960‐х годов продолжу рассказом о произведении, в котором не героиня, а само имя Светлана, ставшее одним из символов строительства коммунизма, вдохновляет художника на создание произведения искусства, воплощающего в себе эстетику новой жизни. В 1967 году в Красноярске вышла брошюра, включающая в себя несколько драматургических произведений, «миниатюр для художественной самодеятельности», написанных Николаем Олофинским. Одна из входящих в брошюру пьес (жанрово определенных автором как «драма в трех действиях») имеет заглавие «Светлана». Просмотрев список действующих лиц, читатель, к своему изумлению, не находит в нем лица по имени Светлана. Но «драма» получила такое название далеко не случайно. Главный ее герой, художник Радов, ищущий новые формы изобразительного искусства, соответствующие духу времени, работает над картиной, которую он намеревается назвать «Светлана». Радов замыслил написать монументальное полотно, на переднем плане которого будет стоять девушка в рабочей спецовке, поднявшая лицо к «восходящему солнцу или к заре»; «она будет стоять на пьедестале, представляющем собой кирпичную стену, которую она сама же и построила», а «ниже — жилые кварталы нового города». Мечтая создать картину в «современной манере», но более всего опасаясь фальши, Радов мучительно трудится над своим «грандиозным замыслом» — и никак не может получить желаемого результата. «То, что мне видится, — никем не написано, — говорит он. — На полотне моей Светланы еще нет… Светлана! Ведь в этом имени все — и женская красота, и свет юности, и яркое сибирское солнце… Я хочу вписать в эту картину все светлое, радостное, возвышенное, что есть в нас сегодня…» В имени Светлана, как мы отмечаем, Радов (подобно герою романа Пантелеймона Романова) соединяет все лучшее, что он находит в современности и (еще в большей степени) — чего ждет от будущего. Однако найти в окружающей жизни подходящий типаж воображаемой Светланы никак не удается: «Нет Светланы! Вижу, а не нахожу. Реального типажа нет».

Молодой инженер Андрей уверяет Радова, что такие девушки существуют в действительности. Он ведет художника на стройку и знакомит его с крановщицей Викой, едва увидев которую, Радов в восторге восклицает: «Светлана… Настоящая Светлана!» По просьбе художника Вика начинает ему позировать, и постепенно мечта Радова воплощается: «Горы, молодой строящийся город, на переднем плане крановщица…» В процессе работы над картиной герои узнают друг друга, и между ними возникает глубокое чувство. Видя в девушке воплощение образа, о котором он так мечтал, Радов просит разрешения называть ее Светланой, и когда Вика дает на это согласие, он тихо восклицает: «Светлана… Спасибо…», а потом добавляет, обращаясь к девушке: «Вы открыли мне мир света, которого я не видел». Позже, глядя на уже написанное полотно, художник думает: «Моя Светлана! Мое великое счастье… И мое горе…» А горе Радова состоит в том, что он, благополучно женатый, должен теперь сделать выбор между женой и Викой-Светланой. Он рассказывает обо всем жене, которая сразу же его понимает и готова устраниться. Однако Вика-Светлана, не желая строить свое счастье на несчастье другой, уезжает, не оставив Радову адреса.

Последнее действие пьесы представлено в двух плоскостях. На одной половине сцены Вика читает в газете об открытии выставки работ художников Сибири, на которой особенным успехом пользуется картина «Светлана»: «Около „Светланы“ все время люди», а один из посетителей выставки записывает в книге отзывов: «Эта картина светится изнутри. Она наполняет сердце радостью созидания, молодости, душевной чистоты». И тогда Вика мысленно обращается к Радову: «Если ты не можешь жить без