Мы много говорили о жизни. О его жизни – но как-то так получалось, что и о моей тоже.

Однажды он спросил:

– Дина, что ты хочешь?

– Ну-у, – протянула я, – хочу высыпаться каждый день, ездить на такси и айфон. Можно даже и не последний, на фига мне последний, мне понтоваться не перед кем.

Ясногородский грустно улыбнулся.

– Прачка говорит: если бы я была графиней, я бы стирала только на себя.

Я не поняла. О чем ему и сообщила с обидой.

– Мечты надо развивать, Дина. Как и все остальное. Скудные мечты – это дверь, закрытая перед твоим носом. Учись мечтать с размахом.

Его слова меня задели. «Скудные!» А у самого-то какие? Но когда он ушел, я попыталась представить, что я хочу. Взяла кошку, села на диван. Напряглась.

Ничего не лезло в голову. Я смогла выжать из себя только: «Пусть меня в «Бургер Кинге» кормят бесплатно по первому моему желанию!»

И приуныла. Какая же это мечта… Уж лучше заработать столько, чтобы не считать серьезной тратой стоимость обеда в «Бургер Кинге».

Пыжилась я, пыжилась и наконец так устала, что уснула с кошкой в обнимку. Во сне Ясногородский снова допытывался: «О чем ты мечтаешь?»

И у меня само собой вырвалось: «Чтобы меня кто-нибудь любил!» Ясногородский исчез, и я оказалась в нашей квартире. А там никого нет, и комнаты пустые, как ракушка, в которой шумит несуществующее море. Я стою посреди кухни и понимаю, что нас никогда и не было. Ни меня, ни мамы. Никого.

Проснулась в слезах. Даже уши у кошки намокли.

До Ясногородского у меня была понятная картина будущего. Худо-бедно заканчиваешь школу, выходишь замуж, рожаешь детей… Все как у всех. Если повезет, муж не будет пить, играть и распускать руки. Мать твердила как заведенная: любой мужик годится, лишь бы не наркоман и не алкаш. Кажется, первый раз она осчастливила меня этой мудростью, когда я ходила в подготовительную группу детского сада.

За пунктом «дети» в моей картине воображаемой судьбы начиналась ровная полоса грязно-бурого цвета. Как борозда из-под выкопанной по осени картошки.

Мать жила такой жизнью, подруги матери жили такой жизнью… Вокруг нас был огромный мир, но мы каким-то образом законсервировались в своей маленькой жестяной банке. И не заметили, как протухли.

Конечно, я видела, что бывает иначе, – в фильмах или пьесах, которые мы ставили в театральной студии. Но в глубине души не сомневалась, что все эти истории – не настоящие. Придуманные. Чтобы отвлекать таких, как мы, от самих себя. Что-то вроде добрых сказочек для Золушек – чтобы им легче работалось при тусклом свете огарка.

Леонид Андреевич не то чтобы вытащил меня на солнце… Скорее, дал мне легонько по лбу, и с головы у меня свалился жестяной шлем – та самая консервная банка.

Иногда рыцарю не нужно целовать принцессу, чтобы спасти. Достаточно вывести ее из вонючей пещеры, чтобы она не думала, будто весь мир – это драконье дерьмо.

К концу июня я была свободна.

Я сдала экзамены – лучше, чем большинство моих одноклассников.

Двадцать третьего марта мне исполнилось восемнадцать, но мы с Леонидом Андреевичем договорились отпраздновать, когда все закончится, и вот сидели за столиком под цветущими липами на бульваре.

– Точно не пойдешь на выпускной? – Ясногородский отпил кофе.

– В гробу я видала эти рожи!

– Тогда давай поговорим о том, что ты будешь делать дальше.

– Ну, баллы у меня неплохие, я могу пройти… – начала я.

Леонид Андреевич коротко взмахнул рукой, и я осеклась.

– Три месяца назад я говорил тебе, что ты должна учиться, – неторопливо сказал он. – Теперь я скажу: учиться можно по-разному. Институт для этого не обязателен.

– Но как же…

– Послушай, Динка, – он наклонился через стол ко мне, не замечая, что жилеткой задевает макушку пирожного с кремом. – Когда наша студия еще была жива, неужели ты была согласна довольствоваться второстепенными ролями? Тебе никогда не хотелось сыграть главную?

– Ну, хотела. А толку-то! Ни кожи, ни рожи, ни таланта.

– Ни кожи, ни рожи, ни таланта… – со странной улыбкой повторил он. – А вот тут, Дина, ты очень и очень ошибаешься. Я берусь тебе это доказать.

– Как? У вас, кстати, жилетка в креме.

– И правда… От этих лимонных корзиночек одно расстройство. Что ты сказала?

– Я спросила – как доказать?

Он опять улыбнулся и стал похож на джокера из карточной колоды, которую по вечерам раскладывала Октябрина.

– Ты мне доверяешь, Дина?

Теперь настал мой черед смеяться. Ясногородский удовлетворенно кивнул.

– Тогда твое обучение продолжится. А сегодня отдых! И еще по одной лимонной корзинке!

На следующий день Ясногородский повез меня в торговый центр и придирчиво выбрал мне одежду. Вещи были неброские, но одна только футболка стоила половину зарплаты моей матери. У меня рвались с языка десятки вопросов, однако я придерживала их до поры до времени.

Самую большую брешь в бюджете Леонида Андреевича пробила обувь.

– Кроссовки не могут столько стоить! – шипела я. – К тому же они мне не нравятся! Подошва толще кирпича!

– Они, Дина, должны нравиться вовсе не тебе, – отвечал тот, подавая мне ложечку. – Примерь. Вот эти отличные!

Наконец наши пакеты были пристроены в багажник такси. Но этим дело не закончилось.

– На Беговую, пожалуйста, – попросил Ясногородский водителя.

– А там-то что?

Я устала и проголодалась. У меня за десять лет не набралось бы столько вещей, сколько мы купили за три часа.

– Увидишь.

Там оказался магазин с амуницией для верховой езды. Я совсем перестала понимать, что мы делаем, и с молчаливым терпением позволяла себя крутить, измерять, затягивать на мне тугую обувь, куцые курточки и штаны в обтяжку, которые делали меня похожей на игрушечного солдатика. Под конец мы приобрели краги – что-то вроде перчаток для ног: кожаные, мягкие, ласково облегающие икру. Краги мне понравились.

– Вот теперь можно и пообедать! – Ясногородский выглядел очень довольным. – Да, чуть не забыл. Твое новое средство связи. – Он вытащил, как фокусник из рукава, твердую белую коробку.

– …Что ж, Дина, твой выход. Если ты хотела исполнить главную роль, можешь считать, она сама свалилась тебе в руки.

– А кого я играю?

– Пятнадцатилетнюю девушку.

– Ой!

– Именно так. Единственную дочь состоятельных родителей. Однако если ты захочешь выдумать старшего брата, не стану возражать. В подробности накопления капитала не будем вдаваться, тебе нужно лишь запомнить, что у отца есть гражданство Великобритании, а вы с матерью вскоре его получите.